Типограф

(Журнал «Охота и охотничье хозяйство», №4, 2012 г.)

Ещё одно лето жизни добралось до своей «макушки» и стремительно ринулось дальше, вместе с очередным отпуском, который в первую половину проходил как обычно: с купанием, дачными и пчеловодческими делами, чтением, прогулками и не предвещал ничего такого, что было в это же время в прошлом году.

Тогда, таким надолго запомнившимся, прошлым, аномальным по жаре летом, пришлось всем, а не только отпускникам, вдоволь наглотаться дыма горящих подмосковных торфяников и лесов. Пришлось даже стать на некоторое время пожарниками, закупить специальные шланги, рукава и стволы-распылители, водяные мотопомпы, а также потребовалось вести наблюдение за прилегающими к нашим дачным сообществам местностям на случай лесных и луговых пожаров. Беспомощность, беспечность, бездеятельность, бессилие, безответственность и неорганизованность в этом деле властей всех уровней, начиная от поселковых до федеральных, не просто возмущали всех и каждого, а в очередной раз показали до какой степени развала в управлении страной мы дошли.

Хорошо, что нынешнее лето выдалось чуть-чуть менее жаркое, да и торфяного дыма удалось избежать. Но зато появилась другая напасть…

Неожиданно стали замечать под елями, находящимися на нашем дачном участке, откуда-то появляющиеся бурые опилки. Начали внимательнее присматриваться и через некоторое время поняли, что деревья подверглись нападению вредителей, так называемого жука-короеда, а по научному типографа[1].

С этим жучком в первые годы нашего дачного обустройства, то есть около десяти лет назад, уже приходилось сталкиваться. Тогда тоже, после прекращения обработки лесов от вредителей, которая регулярно проводилась в советское время, был всплеск их активности и распространения. Нами даже был приглашен директор одного из научно-исследовательских институтов лесного хозяйства из города Пушкино. Он обследовал местность и предложил систему защиты нашего дачного кооператива путём установки ловушек для поимки этих жучков во время их перелёта на новые места, а точнее на новые жертвы-деревья. Мы установили по его инструкциям десятки ловушек со специальными таблетками-приманками и периодически вытряхивали из них пойманных короедов в ведро с соляркой. Делали это целых два летних периода. Затем показалось, что активность этих типографов уменьшилась, и все мы успокоились.

И вот теперь, осматривая дерево за деревом, к своему ужасу обнаружили, что короедами съедена кора не одного, а почти десятка деревьев. С них последние недели очень активно осыпалась хвоя – и зелёная и уже пожелтевшая, а точнее покоричневевшая. С некоторых деревьев уже стала сползать и сама кора. Ветки на многих деревьях уже засохли. И хотя на ряде деревьев хвоя на ветках была еще зелёная, но кора их была уже съедена короедами и другими вредителями, появившимися на деревьях вслед за ними.

Потрясение было огромное! Потерю в один момент стольких деревьев, создающих затенённость и прохладу, и так украшающих окружающее нас пространство, сразу было невозможно осознать.

А всё это из-за какого-то малюсенького жучка, которого при слабом зрении без очков вообще трудно даже разглядеть! Это он – такой маленький, но такой многочисленный, своими несметными полчищами незаметно для нас напал на наши красавицы-ели и обрёк их на постепенное и неизбежное засыхание и увядание.

Стали прислушиваться и особенно в вечерней тишине услышали, что от некоторых деревьев исходят какие-то звуки, похожие на жуение и точение чего-то мягкого и не очень твёрдого, а скорее на стрекотание. Оказывается этих различных вредителей стало под корой деревьев так много, что их подлая жизнедеятельность слилась уже в такие звуки, напоминающие съедение чего-то – только вот пока ещё без «чавканья», но похоже уже с некоторым «смакованием».

Этот «пир» вредителей наблюдать без негодования и эмоций возмущения было трудно. Казалось, что они даже торжествуют – вот так спокойно беря верх над такими могучими и сильными деревьями, которые существовали до них десятки и десятки лет.

Было видно, что деревья пытались в меру своих возможностей сопротивляться действию этих вредителей и как нам в прошлый раз объяснял директор «лесного института» очень активно выпускали из себя смолу-живицу, пытаясь в ней утопить и задушить этих жучков-вредителей. От этого напряжения смола-живица даже вытекала в трещинах и ссадинах, имевшихся на коре ряда деревьев и сверкающими на солнце янтарными смолистыми струйками стекала вниз, напоминая собой слёзы плачущего дерева.

Но не всем деревьям удалось таким образом одолеть нашествие короедов-вредителей. Не успели видимо оказать помощь деревьям и дятлы-санитары леса. Они иногда стучали и стучат на ряде деревьев, но видно и их сил и возможностей оказалось маловато.

Этот страшный процесс гибели на наших глазах живых и даже некоторых ещё зелёных деревьев продолжался изо дня в день. А сделать ничего уже было невозможно. Мы были бессильны.

Вероятно, и наша вина в этом есть. Слишком успокоились в предыдущие годы, думали, что типографа стало меньше. Хотя нет, вот только ведь два года тому назад приглашали специалиста и с помощью уникального прибора, используя звуковой сигнал, определяли плотность стволов деревьев, то есть симптомы их состояния и устойчивости. Особо угрожающего при этом ничего не выявили. И снова успокоились. А вот, наверное, прошлое сверхжаркое лето очень сильно повлияло на увеличение количества этого типографа. Много этих жучков тогда, по-видимому, повыводилось и, где-то перезимовав, они возобновили свою «преступную» деятельность уже нынешним летом. А мы этого не заметили и теперь вынуждены смиряться с происшедшим.

А только ли мы сами виноваты в этом? Оказывается, в Подмосковье, по какой бы дороге не поехал, везде можно увидеть огромное количество засохших и засыхающих елей. И такая картина не только у нас, а и в других регионах. Никто не занимается профилактикой болезней леса. Да и кому? наше поселковое лесничество, в беспомощности и отсутствии средств которого и у которого мы убедились во время прошлогодних пожаров, объединено с несколькими другими – такими же маломощными. И разве им по силам бороться с короедом-типографом и очищать леса от поваленных в огромном количестве за прошедшие двадцать лет «смутного времени» годы деревьев, которые и являются рассадниками различных жучков-вредителей, так безжалостно губящих общенародное богатство – лес.

Если уж не хватает в стране сил на все леса, то можно заняться хотя бы ближними, пригородными – ведь они по сути своей уже почти превратились в наши городские и поселковые парки. И в этом может помочь само население и дачники, если их по-настоящему и грамотно организовать на это благородное дело с заботой о будущих поколениях и их здоровье. Ведь все знают, что леса – наши лёгкие, наш воздух, наша чистая вода, а значит и здоровье каждого из нас!

Всё это, наверное, хорошо и нужно бы делать. А что же делать сейчас нам?

Вначале было желание подождать до осени и уж затем, окончательно убедившись в гибели деревьев, решить их судьбу. Это было бы лучше и для пчёл, ульи которых находились под некоторыми из умирающих деревьев – не надо было бы сильно их беспокоить или переносить на другое место. Да и сами пчёлы осенью менее активны и не доставили бы большого беспокойства в ходе порубочных работ, если их избежать уже не удастся.

Однако дальнейшие наблюдения и советы со специалистами показали, что медлить нельзя. Оказывается в оставшееся тёплое летнее время жучки-вредители могут продолжить не только разрушение уже «заселённых» ими деревьев, но могут распространиться и переселиться на новые жертвы-деревья, которых к нашей радости в округé ещё имеется немало.

В результате долгих колебаний, раздумий и обсуждений было принято трудное решение о сносе около десятка елей. Ели, выяснилось, короед «ест» в первую очередь – их кора, говорят, ему более привлекательна, чем кора сосны или других деревьев. В старых словарях этого жука даже так и называли – «еловый жук-короед».

И вот уже зажужжали мотопилы лихой бригады привлечённых лесорубов (с верхолазной оснасткой), которые, к сожалению, не упускают случая подзаработать на чужом несчастье и которые только скажи о проблеме – быстро прибегают, подталкивают хозяев к принятию нужного им решения и не стесняются в установлении цены за свои услуги, не оглядываясь ни на что и даже не сочувствуя никому. Им лишь бы урвать, а навёртывающиеся слёзы хозяев их не касаются… Вот такая жестокая сегодня действительность! И чаще всего это люди не местные, а приезжие из других республик бывшего нашего могучего союзного государства. Их сюда влечёт только стремление заработать деньги и всё. Ведь жить дальше здесь они не собираются. И им легче всё это делать, не имея никакой душевной привязки ни к нашему лесу, ни к нашим деревьям, ни к кому и ни к чему. Да и что про них говорить, когда и в других сферах жизни нашей страны творится не только подобное, а и ещё «почище», то есть «покруче» как сегодня говорят…

К сожалению, наши драматические переживания не закончились лишь днями сноса больных и погибших деревьев. Предстояло ещё куда-то вывезти и кому-то хотя бы бесплатно раздать появившиеся чурки дров и огромное количество веток. Вообще-то всё это – бесценное сырьё при умелом и рачительном хозяйствовании. Но в данном случае – это всё не в счёт, а главное теперь – быстрее освободиться от всего этого. Наконец, и это с трудом и большими усилиями сделано – п-у-с-т-ы-н-я! Это первое, что приходит на ум при виде места, где стояли красавицы-ели.

Пустыня поселяется в душу и сердце. Следы лесосеки видны везде. Вот опилки, которые невозможно сразу вымести из травы и грунта. Даже на выложенных из тротуарной плитки дорожках мелкие опилки забиваются в щели и подолгу затем напоминают о происшедшем. Везде валяется много мелких веточек, сучков, щепок, шишек как ещё зелёных, так и в большинстве своём уже светло-коричневых с выпавшими из них семенами-зёрнышками. А пни – их нельзя не увидеть. Они как безмолвные свидетели и укор, а также последние остатки от роскошных и могучих елей, напоминают, и ещё долго будут напоминать, о понесённых нами утратах. Посчитал на самом крупном пне годовые кольца.

Оказалось больше ста пятидесяти. Некоторые кольца местами, то с одной, то с другой стороны расположены друг к другу очень плотно, с маленькими промежутками. А есть места, где промежутки между кольцами несколько больше, чем в большинстве колец на этом дереве. По-видимому, были разные годы, разные климатические и другие условия произрастания, разная погода, разные ветра, разные зимы и лета, что, несомненно, оказало влияние и концентрированно отразилось в рисунке, толщине и форме колец. Об этом теперь можно только догадываться, строить различные предположения и ещё и ещё раз просить прощения у этого могучего, повидавшего многое, аж девятнадцатого века рождения, дерева за то, что не смогли уберечь его от жучков-вредителей.

Помнится, что в школе, в нашем далёком таёжном забайкальском селе, нас постоянно учили не губить понапрасну лес, хотя кругом его было как говорят «мерено – немерено». На лесников тогда оглядывались и боялись быть ими оштрафованными. Да ещё и в недавние времена лесников иногда было видно, они выписывали порубочные билеты на уборку больных и загнивающих деревьев и даже штрафы за несвоевременное их удаление. Ежегодно проводились операции по пресечению неразрешённых рубок ёлочек для новогодних праздников. Теперь же стоит зайти в лес и посмотреть какое количество деревьев там съедено короедами и сопутствующими им вредителями, а также повалилось, создав непроходимые места не только для лыжников, но даже и для, привыкших пробиваться через непролазные чащи, грибников – голова идёт кругом! Ужас!

…Последствия, устроенной не по нашей воле, лесосеки проявились во многом и самым разным образом. Так неожиданно стало меньше тени, а больше света и солнца у ульев с пчёлами. Даже показалось, что они стали активнее летать. А может быть просто, после пасмурной погоды в дни сноса деревьев, стало ясно и солнечно и они бросились дружно навёрстывать упущенное, когда они почти затихнув в своих жилищах, смирно слышали весь этот треск и шум. По правде же, наверное, и до этого, располагаясь в тени елей, они работали тоже не менее усердно.

Вообще то, все эти годы, ухаживая за ними, очень боялся, чтобы не сломал и не уронил ветер или ураган какую-либо из этих, теперь уже отсутствующих, елей-красавиц прямо на ульи с пчёлами. Воображение, подогреваемое слышанными мною от очевидцев рассказами о разбитых при перевозках на дорогах ульях, рисовало одну картину чудовищнее другой. И хорошо, что этого не случилось! А ели-то были совершенно здоровые и  крепкие внутри и если бы не этот «вражина»-типограф стояли бы ещё много-много десятков лет!

Теперь, по-видимому, и белочки уловили произошедшие у нас изменения. Им станет сложнее перебираться через большие прогалы, образовавшиеся в нашем небольшом лесном массиве. А ведь вот именно здесь они очень ловко и упруго с ветки одной ели на ветку другой ели, с ветки на ствол, со ствола на другую ветку… перебирались в нужном им направлении.

Во время этой непредвиденной и неприятной процедуры долго пришлось решать судьбу стройной ели, растущей около самого дома – оставлять или заодно убрать. Конечно, вместе с другими «приговорёнными» деревьями убрать было бы менее хлопотно – и сейчас, и в будущем, тем более, что и бурые опилки уже появились внизу этой ели. Однако сама она стоит ещё вся зелёная, с шишечками, во всей своей красе… И всё же после мучительных колебаний и обсуждений рискнули оставить. Пусть это дерево при нашей поддержке поборется с вредителями, а может и дятел ему ещё поможет. Ведь помог же он другому, стоящему напротив входа в наш дом, интересному дереву. Оно внизу вроде бы одно, но затем где-то на метровой высоте переходит в два ствола, один из которых уже где-то на восьмиметровой высоте раздваивается – получается, что три ствола, три вершины, три дерева вверху видно.

И вот когда несколько лет назад стали замечать, что это дерево начали съедать жучки-вредители – прилетел дятел и стал стучать по нему. Да так яростно, так часто, словно пулемётные очереди. Это продолжалось не один день. Присмотрелись и увидели на стволе и стволах этого дерева светло-бурые строчки – это дятел долбил и открывал внутренний слой коры, выковыривая вредителей. И сюда же затем, заглушая оставшихся вредителей, устремились светлые потоки смолы-живицы. Дерево было спасено и теперь, мы и наши гости ещё чаще стали обращать внимание на его необычность.

Конечно, деревья создают и некоторые неудобства для нас. Например, хвоя осыпается даже с этих казалось бы вечно зелёных елей – ведь и они тоже периодически обновляют свою «одежду»… К хвое добавляется ещё обилие упавших созревших шишек. Всё это приходится сгребать, подметать и уносить с дорожек, газонов, да и просто из-под деревьев. Ну а когда в мае ель цветёт, то количество пыльцы с неё летит такое, что она достаточно заметным слоем покрывает столы и кресла в беседке, лоджии и балконы, а пчёлы прилетают в свои улья все облепленные этой пыльцой, а также пыльцой с других цветов и садовых деревьев.

Деревья нуждаются и в уходе. Так иногда приходится закрывать трещины, расколы и повреждения в коре елей и сосен садовым варом. Это в  какой-то степени  мешает проникновению в них вредителей и помогает им.

Но всё это такие мелочи и не в счёт по сравнению с тем прекрасным пейзажем, который создавали для нас утраченные красавицы-ели. Они также защищали нас от жары летом, а их заснеженный вид из окна дома напоминал о ценности домашнего уюта и тепла, а особенно в самое холодное время года.

…Вот такое потрясение пришлось на вторую половину очередного отпуска этим летом. Теперь мы постоянно натыкаемся и будем ещё, наверное, долго натыкаться на следы нашей непредвиденной и нежелаемой лесосеки. В душе и сердце эти следы лесосеки тоже исчезнут (и исчезнут ли ещё…?), наверное, не скоро. А вот со следами «лесосеки» в нашей стране и обществе что делать? Не знаю! А кто знает? Будем продолжать искать ответ на этот вечный вопрос дальше вместе со всеми!

Поваровка, Московская область — август 2011 г.

Небольшое послесловие

А по осени на месте лесосеки посадили принесённые из леса, с болота молодые стройные сосёнки. Пусть теперь приживаются и радуют всех своим весёлым и жизнерадостным состоянием.