Упрощенная HTML-версия
74
веток. Вообще-то всё это – бесценное сырьё при умелом и
рачительном хозяйствовании. Но в данном случае – это всё
не в счёт, а главное теперь – быстрее освободиться от всего
этого. Наконец, и это с трудом и большими усилиями сдела-
но –
п-у-с-т-ы-н-я!
Это первое, что приходит на ум при виде
места, где стояли красавицы-ели.
Пустыня поселяется в душу и сердце. Следы
лесосеки
видны везде. Вот опилки, которые невозможно сразу выме-
сти из травы и грунта. Даже на выложенных из тротуарной
плитки дорожках мелкие опилки забиваются в щели и подол-
гу затем напоминают о происшедшем. Везде валяется много
мелких веточек, сучков, щепок, шишек как ещё зелёных, так
и в большинстве своём уже светло-коричневых с выпавшими
из них семенами-зёрнышками. А пни – их нельзя не увидеть.
Они как безмолвные свидетели и укор, а также последние
остатки от роскошных и могучих елей, напоминают, и ещё
долго будут напоминать, о понесённых нами утратах. Посчи-
тал на самом крупном пне годовые кольца. Оказалось боль-
ше ста пятидесяти. Некоторые кольца местами, то с одной,
то с другой стороны расположены друг к другу очень плотно,
с маленькими промежутками. А есть места, где промежутки
между кольцами несколько больше, чем в большинстве ко-
лец на этом дереве. По-видимому, были разные годы, раз-
ные климатические и другие условия произрастания, разная
погода, разные ветра, разные зимы и лета, что, несомненно,
оказало влияние и концентрированно отразилось в рисунке,
толщине и форме колец. Об этом теперь можно только до-
гадываться, строить различные предположения и ещё и ещё
раз просить прощения у этого могучего, повидавшего мно-
гое, аж девятнадцатого века рождения, дерева за то, что не
смогли уберечь его от жучков-вредителей.
Помнится, что в школе, в нашем далёком таёжном забай-
кальском селе, нас постоянно учили не губить понапрасну
лес, хотя кругом его было как говорят «мерено – немерено».