Упрощенная HTML-версия
Иннокентий ЧЕРЕМНЫХ
ê
188
— Кто, я? — удивился Леготин.
— Коваленко!
— Чо их не читать — все поле усыпано, — говорю я. — Сел по нужде и лис-
товки перед глазами.
Лицо лейтенанта вмиг изменилось: злой взгляд, словно раскаленный осколок,
пронзил душу. Мое лицо запылало жаром.
— Что-то вычитал в листовках?! — рычащим голосом спросил особист.
Леготин, глядя на меня, прикусил кончик языка. «Не говори!» — понял я.
— Ну-y?!
— Не читал я! — тоже громко отвечаю. — На кой хрен они мне!
Опираясь руками о стол, особист тяжело поднялся и, шагнув ко мне, вынул из
кобуры блестящий пистолет марки «ТТ»:
— Последний раз спрашиваю... Что немцы пишут в листовках?
— Да не читал я! Вот те крест не читал! — взмолился я.
Но лейтенант плоской частью пистолета «разгладил» мне макушку головы
так, что заискрило в глазах.
— Ты что-о?! — взревел я. — Я пожалуюсь! B Красной Армии не бьют
бойцов!
Особист вытолкнул меня из дверей блиндажа, но тут же схватил за воротник
маскхалата, рванул в блиндаж, и я оказался лицом к нему. Он пальцем прижал свои
сжатые от злости губы. «Молчать!» — только и успел я понять, как опять вылетел
из блиндажа, дверь которого с треском захлопнулась. «Бориса будет бить…»
Дверь распахнулась:
— Возьми пилотку!
Я обернулся и опять увидел палец особиста, лежащий поперек губ, он еще раз
предупреждал: держать язык за зубами.
Холодный дождь освежил мне голову, смывая кровь с лица и груди. Я шел
вдоль безлюдной балки, в конце нее — серая дверь землянки командира разведроты
Королева. Дверь щелявая, и он все видел, что делалось в расположении роты. Идет
навстречу. «Сейчас начнет расспрашивать», — я заспешил к своему ровику, спус-
тился в него.
Королев следом за мной, тронул мою голову:
— Зверь, что сделал!
У меня в глазах стоял «смерш» с приложенным поперек губ пальцем: молчать!
И я молчал.
— Теперь у них каждый солдат будет на подозрении. За что он тебя?
— Не трогал он, я в траншею упал!
— Хы! — усмехнулся командир. — Вот славянин! Ему башку разбили, а он
говорит, что в траншею упал... Что ж, так и говори! Иначе может быть хуже. B оп-
равдание своего рукоприкладства он припишет такое, что расстрелять могут...
То, что Коваленко оказался предателем, подтвердилось на второй день. Са-
молеты противника бомбили штаб дивизии и расположение нашей роты. Тяжелая
артиллерия обстреливала. Ясно было, что кто-то нацелил немцев. После бомбеж-
ки, вечером, появились у нас в роте командир дивизии полковник Макаров и его
помощник по политчасти Шишлянников. Стоя перед строем разведчиков, Макаров
разгоряченно отчитывал нас:
— Позор! То один фриц набьет взводу морду, то они взводом бьют одного!
Бьют до смерти! Кто из вас расколол череп немцу?!
— Я, — отозвался Леготин.