Упрощенная HTML-версия
Евгений СУВОРОВ
ê
494
Продолжая сочувственно взглядывать на старика, лейтенант подал ему плете-
ный стул и быстро исчез на кухне.
Он вскипятил на примусе чайник, усадил Игната за стол. Старик ни о чем не
мог говорить и спрашивал только о Феде: он был уверен, что его сын прячется где-
то здесь, поблизости…
Игнат оставил лейтенанту баночку свежего масла, с десяток яиц, меду и по-
желтевшего зимнего сала, которое на вид было не очень, а на вкус — язык прогло-
тишь.
— Эх, ты, — укорил он лейтенанта, когда они встретились во второй раз. — А
еще на фронте был… командиром танка, а старого солдата за нос водишь…Может,
Федька в шифоньере сидит?
Игнат, конечно, с отчаяния сказал последние слова, они у него сами собой вы-
рвались, но лейтенант нисколько этому не удивился, подошел к шифоньеру, огля-
нулся, спрашивая взглядом: открывать?
—Не надо, — сказал Игнат, а сам подождал, когда тот откроет дверку желтого
шифоньера.
Там не только Феди, но ничего, кроме офицерской одежды, не было…
И вдруг как ножом резануло по сердцу Игната: шифоньер, в котором не было
ни одного женского платья, ни одной женской кофточки, кричал об одиночестве
лейтенанта!.. Чисто прибранная комната, лучи солнца, легко проникающие через
вымытые большие стекла, показались Игнату холодными, а живые цветы на подо-
коннике — неживыми…
«Где мать лейтенанта? Где сестра? Где его невеста?» — почему-то не у лейте-
нанта, а у себя мысленно спрашивал Игнат, не в силах сдвинуться с места. Продол-
жая коситься на шифоньер, как на что-то одушевленное, Игнат осторожно спросил:
— Дружочек, у тебя есть кто-нибудь из близких родственников?
—Б-были…До с-сорок…п-первого…—медленно, с запинками говорил лей-
тенант, как будто доставал слова с высокой полки, до которой никак не дотянуться.
— Там все остались…—медленно проговорил Игнат и сердитым кивком ука-
зал в окно, на запад, где шла жесточайшая в мире война.
Лейтенант ничего не сказал, опустил взгляд и смотрел на свои сапоги, которые
он каждый день чистил до блеска, как будто убеждал кого-то, что в тылу он нена-
долго и не сегодня-завтра окажется на передовой по всей форме, как и полагается
офицеру.
«Что отвечать, — подумал Игнат, — когда и так видно: нет у него никого на
всем белом свете! А в деревне держался, будто он маменькин сынок, будто его изба-
ловали…Мо-лоде-е-ец, не любит жаловаться…»
Была у лейтенанта, пока они сидели за столом, одна-единственная жалоба: са-
мое тяжелое время, каждый человек на счету, а его на фронт не пускают! Говорят,
выздоравливайте, а лечения — никакого! Один совет лучше другого: отдыхать, по-
чаще бывать на свежем воздухе, не волноваться, не думать о войне.. Тут лейтенант
сам рассмеялся и Игната рассмешил. Разговор у него в военкомате получился при-
мерно такой:
«О чем должен думать офицер в военное время, если не о войне?» — спросил
он довольно-таки симпатичную молоденькую женщину, военврача.
«О чем-нибудь приятном», — ответила она и улыбнулась лейтенанту.
«О чем же?» — повторил свой вопрос лейтенант, считавший, что время сейчас
для шуток неподходящее.
«В жизни много приятных вещей…» — нисколько не сомневаясь, ответила
врач.