Упрощенная HTML-версия
Валерий ХАЙРЮЗОВ
ê
568
Утром мы перелетели в Жигалово, затем в Сурово, Коношаново. Везде были
встречи, концерты, а потом мы вернулись в Жигалово. Там Брюханов передал Ват-
рушкину радиограмму, нас срочно вызывали на базу. Тогда мне казалось, что мы
расстаемся ненадолго. Несколько раз уже с другим командиром я прилетал в Чин-
гилей, но Анну Евстратовну почему-то не встречал. Года через два, когда закрыли
леспромхоз, посадочную площадку в Чингилее тоже прикрыли, думали — до вес-
ны, а оказалось — навсегда.
Позже, уже летая командиром на больших самолетах, возвращаясь с севера
домой, с большой высоты я пытался найти в холодной и немой тайге крохотные
огоньки Жигалово и, отталкиваясь от них по прямой — как в школьные времена,
отталкиваясь от звезд Большой Медведицы по внешней стороне ковша, искал По-
лярную звезду, — искал огоньки Чингилея. Иногда находил, но чаще всего ответом
мне была пугающая пустота.
Уже тогда было ясно, что малую авиацию добивают, она подверглась такому
разорению, после которого на восстановление понадобятся не годы— десятилетия:
все посадочные площадки и аэродромы зарастали кустарником и травой, а самоле-
ты были пущены на слом. Коля Мамушкин на мой вопрос, как же теперь добира-
ются люди до Жигалово, ответил, что до Чикана и Жигалово можно добраться на
машине, а на месте Чингилея остался всего один дом.
— Это Ватрушкин любил летать туда и делал все, чтобы площадку не закры-
вали, — сказал Мамушкин. — И меня туда похлопотал, спасибо, я успел застать
патриархальную таежную Русь, ту, которая была и которой уже никогда не будет.
А Брюханов помер вскорости после того, как перестали летать в Жигалово само-
леты, — поведал Коля. — Васька Довгаль видел его в поликлинике. Брюханов пох-
вастал, что был у врача, давление — сто двадцать на семьдесят, и пошутил, что ему
с таким давлением можно и в космонавты. А через два дня в автобусе ему стало
плохо. Успели только довезти до больницы.
Эти подробности я знал. Знал я и то, что Мамушкин так и не стал восстанав-
ливаться на летной работе, после Чингилея его перевели работать в Киренск. Там
он и застрял. Но говорить на эту тему не хотелось, чего ворошить прошлое. Уже
прощаясь, Мамушкин добавил:
— Наша Аннушка, ну, помнишь ту учителку, она, представь себе, уехала. Ты
думаешь, к этому артисту? Нет! Кстати, у нее, говорят, от того артиста ребенок
родился.
— Казимирский, — припомнил я.
— Аннушка Капелюшка — так ее прозвали в Жигалово — уехала не с ним,
а с Митричем. Говорят, у них еще двое сыновей родились. Двойняшки. Вот и пой-
ми этих женщин. Диалектика! — Мамушкин поднял вверх указательный палец. —
Пришел помочь, привез сухих дров, растопил печь. И взял в полон! Много ли жен-
щине надо?
— Ну ты не скажи, им, как и всем, хочется многого, — сказал я, пораженный
неожиданной новостью.
— Кстати, крестным отцом у них стал наш командир летающего сарая — Ват-
рушкин, — не замечая моих слов, продолжил Мамушкин. — К нему это прозвище
прилипло навсегда. Он сейчас преподавателем в учебно-тренировочном отряде ра-
ботает и, должно быть, рассказывает молодым летунам, как спасал Тито. Да, чуть не
забыл сказать самое главное. Она про тебя часто спрашивала: как складывается твоя