Упрощенная HTML-версия
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД
ê
227
Я наизусть помню две строчки из его брехни: «Жалко покидать население
Дальнего Востока, с которым мы познакомились так близко, так кровно, питая к
нему самую теплую дружбу. Желаем полного успеха в строительстве и сохранении
мира и порядка».
А утром японцы ударили из пушек по городу.
Бабушка рассказывала, как отступали партизаны. Дед забежал домой простить-
ся, и это сгубило его. Он не догнал свой отряд, который залег в тайге за пеньками.
Японцы ранили деда в ногу и схватили его. А потом раненого деда японцы кинули
в раскаленные глубины паровозной топки… У бабушки в узелке на дне сундучка
хранится шлак из топки того паровоза… Я не могу спокойно глядеть на дверцу го-
рящей печи. У меня начинают зябнуть плечи, когда я вижу красные колосники…
— Оркестром не отомстишь, — сказал я и стукнул кулаком по столу.
— Тогда завтра надо выходить, — сказал Скулопендра, шоркнув носом. —
Придется пёхом…
— Может, еще немного подождем, ребята? — пошел я на попятный. — Дол-
жен отец вот-вот подъехать.
— Надо рискнуть, — заявил Скулопендра. — Будем будем ждать этот «мерсе-
дес», а войне и конец!
—Н-на наш век х-хватит, — пробормотал Лесик. Глаз его блеснул, как кончик
штыка.
— А вдруг войны больше вообще не будет? — сказал Борька и заиграл на сво-
ей балалайке «Светит месяц».
— Ну да…— недоверчиво протянул Лесик.
— Все может быть, — решил Скулопендра и подвинул мне тряпицу с нашим
оружием, — потому и надо спешить.
— Завтра утром, в девять ноль-ноль, быть здесь как штык, — объявил тогда я
и еще раз перебрал наше оружие: патрон от крупнокалиберного пулемета, самопал
с свинцовой рукояткой, новенькие рогатки, для которых мы изрезали противогаз, и
две самострельные ракеты, изготовленные Лесиком. Небогато, конечно, однако на
первый случай есть. Я завернул все снова в тряпицу и встал.
— Сайонара, — попрощался я по-японски.
— Пока.
— До завтра.
— С-смерть яп-понским самураям!
Уже два года мы занимались в школьном кружке японского языка. И в штаб пе-
щере я ввел порядок — как можно больше говорить по-японски: партизаны должны
знать язык врага. Но ребята ленились.
Раздвигая заросли паслена, я дошел до нашего огорода и поднялся по меже к
дому. Я хотел уже заскочить в сенцы, но остановился. Калитка с улицы была распах-
нута. Она криво качалась на брезентовых петлях. Что такое? Мама за калитку всегда
нас ругала. Оставь открытой — заберется коза в огород и таких бед натворит…
Я закинул веревочную петлю калитки на кол и вошел в дом.
Посреди комнаты сидел на венском стуле человек в кителе под цвет табака и
таких же брюках с напуском на сапоги «джимми». Китель на груди его обтягивали
ордена и медали. На погонах — широкая серебряная полоска. Это отец сидел пере-
до мной, старший сержант.
У него была сморщена правая щека, будто ему больно улыбаться. Стальные
зубы сжимали трофейную сигарету в правом углу рта. У отца курчавились синева-
тые волосы. Бугры его глаз были до половины прикрыты веками, словно отец очень
устал и ему хочется спать. Я сразу отметил про себя, что мы с отцом не очень-то