Упрощенная HTML-версия
Геннадий МАШКИН
ê
270
— Рыбка! Рыбка! — завопил Юрик и побежал показывать ее бабушке и маме.
На его груди колыхался светлый кружок воды.
— Беренький марчик, — сказала Сумико.
Смешно было слушать, как они говорят. Юрик картавил, а Сумико, наоборот,
не могла произнести букву «л».
Юрик поставил рыбку на веранду, а сам вернулся к нам.
—Юрик, это Сумико, — сказал я.
Сумико погладила его волосы мягче пуха.
—А я умею на голове стоять, — ответил брат и тут же притулился к стене вниз
головой. Рубашка на его животе задралась, и я хлопнул по белому бугру ладошкой.
— Встань, — приказала мама, — кровушка прильет к голове — опять заболе-
ешь.
— Нехай вертится, — возразила бабушка. — Это ему в пользу.
Юрик не удержал равновесия и упал. На стенке покачнулась фотография деда.
Юрик сейчас же отполз к своей корзине, порылся в ней и вынул коробку, где хра-
нил фантики от конфет, сушеных жуков и мою картинку. Юрик вынул картинку и
показал Сумико.
— Это Герка нарисовал, — стал объяснять брат. — Белый пароход называ-
ется «Оранжад». Там золотых рыбок уйма. Ребятишки едят галеты с конфетами.
«Оранжад» скоро приплывет сюда. Я на нем вылечусь… Пока он вон на том ост-
рове. —Юрик потащил Сумико на веранду и показал пальцем на Птичий остров с
розовой от заката верхушкой.
— Там пустой остров, — ответила Сумико. Она не замечала моих отчаянных
сигналов: — О-ран-жад — это сок, мидзу, вода…
Юрик повернул ко мне голову, сморщил нос и захныкал:
— А Герка сказал…
— «Оранжад» выбирает себе стоянки в пустынных местах, — стал выкручи-
ваться я. — Где живут люди, там рано или поздно будет война. Понял?
— Значит, сюда не приплывет? — спросил Юрик, шмыгнув носом.
—Приплывет, — заверил я брата. —Война прошла… Больше войны не будет.
Верно, Сумико? — И я подмигнул ей.
Она перевела взгляд с Юрика на картинку, потом на меня. Видно, поняла
меня.
— Да, — ответила Сумико.
— А вы с ребятами хотели воевать с… — начал Юрик выкладывать военную
тайну.
Тогда я взял рисунок и перебил брата, рассказывая, где на «Оранжаде» сады,
где озера, где кукольный театр, где столовая…
Юрик отвлекся, задумчиво поковырял в носу и вдруг объявил:
—А я стихи знаю. —И, не дожидаясь приглашения, подкатил глаза к потолку,
забубнил:
Ах, попалась, птичка, стой!
Не уйдешь из сети…
Он читал так, что жилка налилась на виске. Закончив, Юрик попросил Сумико
спеть ему песню. Она кашлянула, вложила руку в руку и запела «Катюшу». Юрик
стал подпевать ей. Голос его напоминал звон балалаечной струны и забивал тихий,
как шорох волны на песке, голос Сумико. Я ущипнул Юрика, чтобы он не орал. Но
его рот стал открываться еще шире.