Упрощенная HTML-версия
ОСЕННИЙ СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ
ê
371
Но только вот какое дело: полоса вроде чуть влево клонит. А немного погодя
пришла уверенность: проводник наш липовый, и мы опять не туда плывем.
— Глуши мотор!
Пока мы мешкали — глушить, не глушить мотор, — туман в одном месте чуть
потемнел, и мы опять увидели берег. Криков восторга при виде берега уже не было,
и мы причалили лишь в надежде, что удастся определить, где мы находимся.
А берег странно знаком. Очень и очень знаком. Неподалеку от воды — старое
кострище. И люди были здесь совсем недавно: костер был залит водой, но над пеп-
лом еще дрожит слабый парок. А вот банка из-под консервов…
— С приездом, — говорит Валентин.
Я и сам уже вижу, что это место нашего табора. Вот здесь стояла палатка, вот
здесь мы брали воду, а вот, кстати, и котелок, который как-то изловчились забыть.
— Самое время чайку попить.
Голос у Валентина веселый. Да и мне не грустно. Скорее, даже весело. И
причина веселья, на первый взгляд, больше чем странная: мы не можем пробиться
сквозь туман, не можем с ним совладать — вот и весело. А то все было как-то до
будничности просто: и расстояние теперь — хоть до Чукотки — не расстояние, и
погода теперь, особенно в городе, почти не замечается, а тут тебе на — бьемся с
туманом около самой деревни и пробиться не можем.
Потом уже в городе рассказал я об этом случае своему старому приятелю.
— Старик, — сказал он мне. — Ты лучше послушай, что я тебе расскажу…
Вот Ангара у нас. И всегда я ее воспринимал как декорацию. Не больше. Ну, течет,
цвет от погоды меняет, трамвайчики беленькие по ней, по реке, бегают. Если не
декорация — то кино. А вот недавно сели мы в лодку семь человек — кого боять-
ся? — ну, и перевернулись. Катер нас спасал. Вот тогда-то я и понял, что Ангара и
могучая, и глубокая, и стремительная, и бесконечная. С тех пор я смотрю на Ангару
новыми глазами. И эта новая Ангара мне больше нравится. Интересной она стала,
живой. Вот как-то так.
Вот как-то так.
ОБИДА
Найда — лайка. Может быть, не чистой породы, но лайка. Определить, чистой
породы или не чистой, трудно: ее еще щенком нашли. Отсюда — Найда. Хвост, как
и полагается лайке, колесом, острые ушки торчком, ну и — лает: на белку, на бу-
рундука, на глухаря. Мастью Найда черная, с белыми чулками. Ростом маленькая,
аккуратная. К людям Найда добрая, хозяину своему, Валентину, по-собачьи (не слу-
чайно говорят, — «по-собачьи») предана. И нрав у Найды веселый.
Были последние числа апреля, лед на море еще как-то держался, но у берегов
темнели широкие разводья. У Валентина выдались два свободных дня, и мы реши-
ли сбегать на ту сторону, за море: на той стороне, по словам Валентина, много ко-
сачиных и глухариных токов. Но охотиться мы не собирались, хотели только поры-
бачить со льда, и когда Найда увязалась за нами, Валентин не очень строго пытался
ее прогнать. Найда это отлично поняла, с полчаса бежала нам вслед на большом
расстоянии, а когда от дома стало далеко, догнала нас, приластилась, и, как ни в чем
не бывало, побежала впереди. Как и положено уважающей себя собаке-лайке.
Через разводье на берег мы переправились на резиновой лодке. Собака, при-
выкшая доставать уток из ледяной воды, переплыла бы разводье сама, но Валентин
позвал ее в лодку, и Найда, приняв это как особую милость, совсем пришла в хоро-