Упрощенная HTML-версия
Нелли МАТХАНОВА
ê
516
Вера Петровна Яскина защищала кандидатскую диссертацию в Москве, в Ин-
ституте психологии Академии наук. Она улетала с тяжелым сердцем: накануне отъ-
езда дочь, восьмиклассница Арина — в семье ее с детства звали Ришей — неудачно
упала на лыжных соревнованиях, повредила мениск, растянула связки и теперь ле-
жала с загипсованной ногой.
Вера Петровна, уже одетая в пальто, на минутку присела на краешек кровати,
взяла горячую Ришину ладошку, прижала к щеке и слегка подула на пальцы, но дочь
не откликнулась на материнскую ласку. Взгляд ее запавших глаз был рассеянно-от-
сутствующим, перебегал с места на место.
У Веры Петровны от жалости слезы подступили к глазам, но, опасаясь выдать
свои чувства и расстроить дочь, она заговорила излишне громко, в своей обычной
уверенно-снисходительной манере старшего, как привыкла разговаривать со сту-
дентами:
— Что тебе, малыш, привезти из Москвы? Кроссовки? Свитер? Не раскисай,
Риша, с болезнью нужно бороться, все не так страшно, как тебе кажется. Обещай
мне, малыш, что будешь вести себя хорошо и раньше времени не встанешь с посте-
ли. С тобой остается папа, днем, пока он в клинике, будет заходить Софья Марков-
на. Я ей все наказала и объяснила, где что стоит в холодильнике. — Вера Петровна
наклонилась и поцеловала дочь в лоб. —Малыш, ты умница, и понимаешь, работа
не спрашивает, больны мы или здоровы. Есть обстоятельства, что выше нас, и мы
вынуждены им подчиняться. Мне необходимо быть в Москве, пройдет каких-ни-
будь десять дней, и я снова буду дома.
Дочь молча кивнула головой, и потная ладошка выскользнула из материнских
рук.
Чувство вины не покидало Веру Петровну, пока она ехала в аэропорт, стояла в
длинной очереди на регистрацию рейса, шла через контрольный электрический хо-
мут. Сзади в толпе провожающих мелькнуло напряженно улыбающееся лицо мужа
с бледной одутловатой кожей, словно высосанной сухим стерильным воздухом опе-
рационной. Юрий Михайлович приподнялся на носки, чтобы быть повыше, близо-
руко щурился, пытаясь разглядеть жену среди пассажиров, и махал рукой куда-то в
пространство.
Сам он не любил отлучаться из дома и болезненно переносил отъезды жены и
дочери. Это чувствовалось и сейчас по хмурому, недовольному выражению его ус-
талого лица с неестественной, будто приклеенной улыбкой, по тому, как он старался
держаться подчеркнуто независимо, стоя в стороне от провожающих. Его худая,
профессионально сутуловатая фигура в темно-синем драповом пальто с поднятым
воротником казалась особенно одинокой на фоне кафельной, сверкающей холод-
ным блеском стены аэровокзала.
Только когда самолет взлетел, набрал высоту и пассажиры, расстегнув ремни,
расслабленно, по-домашнему полулежали в креслах, а гибкая, как тростинка, робе-
ющая от чужих взглядов юная стюардесса, еще совсем девочка, с нежным узким ли-