Упрощенная HTML-версия
Нелли МАТХАНОВА
ê
522
края на Печору, но жена — она местная, байкальская — категорически воспротиви-
лась. Разве против собственной бабы попрешь! Анна Ивановна женщина с характе-
ром, кого хошь пересилит. Да и сам он пообвык, полюбил здешние места, понял, что
от добра добра не ищут. Как открыли санаторий в Листвянке, они оба подались туда,
тут и работа полегче, и квартиру благоустроенную дали на техучастке, с окнами на
Ангару.
Вера Петровна вспомнила моложавую виднуюженщину, работавшую сменщи-
цей у дяди Кеши. Обычно она вязала, не поднимая головы, скупо и нехотя отвечая
на вопросы курортников, а то, оставив вязанье, выходила из будки и долго стояла
на дороге, повернувшись лицом к Байкалу, не замечая прохожих, не слыша шума и
гудков автомобилей за спиной. Ее гладкое широкое лицо с высокими скулами было
неподвижным, словно маска, в узких щелочках черных глаз затаилась давняя тоска.
Замершая в одной позе, похожая на неподвижную каменную статую, она словно
слышала и понимала вечный Зов этих диких бескрайних просторов. Устав от долго-
го и бессмысленного ожидания, она встряхивала головой, сбрасывала с себя наваж-
дение, и неторопливо возвращалась назад к проходной. В нарядной белой песцовой
шапке, длинной широкой юбке из зеленого вельвета, Анна Ивановна вполне могла
бы сойти за отдыхающую, если бы не черная сатиновая телогрейка, наброшенная на
плечи, и погруженный в себя, никого не видящий тяжелый взгляд.
Их редко встречали вместе. Зато в дни дежурства дяди Кеши маленькая тесная
проходная преображалась, еле вмещая всех желающих поговорить и пообщаться
с ним. То приходил отдыхающий в санатории известный писатель, дотошно рас-
спрашивая о тайнах подледного лова на Байкале, записывая его ответы в толстый
коричневый блокнот, то вечерком после ужина, выждав, когда уедет домой санатор-
ское начальство и схлынет служивая публика, заглядывали мужики с разбухшими
от бутылок «Жигулевского» пива портфелями. Дядя Кеша доставал из своих неис-
сякаемых запасов заветную сушеную сорогу, а иногда даже угощал своих гостей
вяленым жирным хариусом.
Однажды, возвращаясь с вечерней прогулки, Вера Петровна застала в проход-
ной двух явно городских парней — в джинсах, объемных модных куртках, лыж-
ных вязаных шапочках «Адидас», о чем-то оживленно беседующих со сторожем
под звуки музыки, льющейся из японского портативного магнитофона. Дядя Кеша,
крепко затягиваясь «беломориной», укоризненно покачивал рыжей кудлатой голо-
вой, приговаривая:
— Ах, нехорошо-то как! Не по-людски! В ладу с совестью жить надобно!..
Сейчас он спешил в Порт Байкал проведать заболевшую тещу. Анна Ивановна
достала в аптеке редкое лекарство, сама подменилась на дежурство, а его послала
к матери. Конечно, теща в возрасте, считай, долгожительница, восемьдесят второй
пошел, но крепкая, бодрая старушонка, сама все делает по дому и от рюмочки в
праздник не откажется.
Выяснилось, что дядя Кеша знаком с Бочкаревым. Конечно, Бочкарев большой
начальник, Герой Социалистического Труда, важная птица, но в жизни простой от-
зывчивый мужик. Прошлым летом они не раз вместе рыбалили, зимой, понятно, ви-
дятся пореже. Он, конечно, отведет их к даче Бочкарева, а потом уж навестит тещу.
За разговорами незаметно подошли к порту, обогнули вмерзшие в лед прича-
лы, свернули направо и стали подниматься по крутому распадку. На самом верху,
на ровной удобной площадке, стоял капитальный дом с крышей из оцинкованного
железа. Таня громко постучала в дверь, но никто не ответил. На почтовом ящике
была приколота записка: «Уехал срочно в город, вернусь через неделю. А. Б.».
— Какая неудача, столько прошагать по льду — зря! Сумею ли я выбраться
еще раз! — невольно вырвалось у Тани, озябшей в своей тонкой дубленке.