Упрощенная HTML-версия
ГРОБ ПОДПОЛКОВНИКА НЕДОЧЁТОВА
ê
59
Там, в стороне, ближе к городам, кричали паровозы.
Тогда почти весь отряд на мгновенье замирал, и жадные уши ловили потерян-
ный и недосягаемый протяжный звук.
Когда уходили версты две от деревни, из распадков осторожно выходили вол-
ки. Они выходили на следы, обнюхивали их; они приостанавливались, слушали,
потом снова шли. Изредка они начинали выть — протяжно, глухо, упорно. И на
этот вой из новых распадков выходили другие волки, присоединялись к ним, шли с
ними, останавливались, выли...
В деревнях, мимо которых проходил шумным неуемным потоком отряд, слы-
шали этот упорный волчий зык. Деревни настораживались. Деревни суеверно крес-
тились...
Глава 2
ЗЕЛЕНЫЕ ЯЩИКИ
В кажущемся беспорядке, висевшем над отрядом, было нечто организующее,
спаивавшее всех единой волей, пролагавшее какую-то непереходимую грань в этом
хаосе. Были начальники (на которых издали поглядывали злобно и настороженно),
был штаб, который вырабатывал невыполнимые планы, который что-то обсуждал,
что-то решал. Были начальники отдельных частей, друг друга ненавидевшие, один
другому не доверявшие. Были старые кадровые офицеры, кичившиеся своей воен-
ной наукой и кастой; были только что произведенные в офицеры, уже нахватавшие
чинов, бахвалившиеся личной отвагой и дерзостью. Были привилегированные кон-
ные части («гусары смерти», «истребители»), набившие руку на карательных набе-
гах; были мобилизованные, плохо обученные пехотинцы: одни щеголяли хорошим
оружием и были снабжены всем, другие волокли на себе винтовки старого образца,
тяжелые и ненадежные, и были плохо одеты, и у них было мало патронов.
Среди военных в отряде вкраплены были (обветренные, обмороженные, брюз-
жащие) какие-то штатские. Они тянулись в собственных кошевах-кибитках, у них
много было чемоданов и узлов. На остановках они бегали в штаб, горячо разговари-
вали там, чего-то добивались, о чем-то спорили.
Среди штатских были женщины. Закутанные в шубы, увязанные платками,
шарфами, неуклюжие, неповоротливые — они вели себя на остановках странно не-
одинаково: одни из них молчали, скорбно и устало устраиваясь на ночлег в жарких
пахучих (овчина и кисловатый запах человека) избах, другие хохотали громко, сип-
ло, хохотали беспричинно, ненужно, нерадостно; одни из них скоро засыпали под
шубами (или только притворялись), другие же вытряхивались из душных мехов,
шалей, шарфов, валенок, рылись в своих чемоданчиках, кричали на прислуживав-
ших баб, звенели посудой и смехом и угощали офицеров (до поздней ночи, до утра)
плохим вином и любовью...
И все-таки в хаосе этом, в этом беспорядке было нечто, сковывавшее всех еди-
ной волей: страх.
Он катился оттуда, с линий, от городов, от железной силы, выросшей незамет-
но, беспощадной, не знающей удержу. Он выползал отовсюду: из распадков, из-за
хребтов, где чудился неприятель, из черных затопленных в снегу гумен, насторо-
женных, таящих измену. Сзади катился он — где поражение, где погребены надеж-
ды. По пятам шел он. И он крепил всех в отряде упорной, волнующей, безоглядной
мыслью: пробиться вперед! только бы пробиться вперед! на восток!