Упрощенная HTML-версия
ê
АЛБАЗИНСКАЯ КРЕПОСТЬ
57
Спафарий стал вхож в дворцовые хоромы, часто его звали к трону государя,
особенно для речей с иноземными послами.
Оказывая услуги государю, он жил в большом почете.
Видя силу и богатство Руси, чтя ее христианский уклад, Спафарий полюбил ее
навечно. Стала она для него святой родиной.
Год 1674 оказался тягостным: царь и его близкие бояре глядели на судьбу Руси
с большой тревогой. Беспокоили турки, а в январе скорый гонец привез царскую
грамоту от нерчинского воеводы Даршинского. Воевода со страхом доносил о но-
вых угрозах маньчжурского императора, писал о немощи, в которой очутился его
острог.
Воевода напоминал о богдыхановой грамоте, в которой император настойчиво
требовал выдачи беглеца Гантимура, сетовал на воровских людишек Ярофея Сабу-
рова, которые хозяйничают на Амуре-реке и тем могут накликать большие беды.
Царю Нерчинский острог чудился на краю света, и до Москвы, мол, китайцам
идти не ближе, чем до небес. О Китайском государстве царь знал мало, а близкие,
изведанные пути в Китай никому в Москве не были известны.
Одно смущало царя: иноземные послы и лаской и коварством, а ныне угрозой
требовали грамоты, разрешающей проход через Русь в Китайское царство их кара-
ванам с товаром, учеными и иными людьми.
Царь собрал думных бояр. Боярин Матвеев говорил:
— Всеславный нашего посольства переводчик Спафарий, роясь в книжных
мудростях, сыскал о том царстве, великий государь, вести скудные. Китайский царь
похваляется, что царство его среди земли едино есть, а иные государства на свете ни
во что почитает и молвит, что-де всех иных земель люди — варвары и глядят одним
глазом, а они — обоими...
Бояре переглянулись, царь спросил:
— А ведомы ли пути добрые в их царство?
— Пути близкие, ладные, великий государь, неведомы. Сказывали наши бы-
вальцы, охочие люди да беглые казачишки, что по сибирским лесам рыщут, добывая
соболей, что-де царство Китайское без меры обильно, а жители ликом скуласты,
узкоглазы; радивые землепашцы, воинов полки великие и на бою храбрые. От всех
царей и царств отгородились каменной стеной высоты преогромной и длины от
моря и до моря...
Боярин замешкался, поднялся думный дьяк:
— Великий государь, ведаю я иные сказы о путях в Китай... Еще блаженной
памяти царь Федор Иванович клялся полякам безданно и беспошлинно отдать тор-
говлю с Сибирью, дабы сыскали поляки пути в царство китайцев.
— То ложь! — вскипел царь.
Думный дьяк виновато продолжал:
— Та ложь, великий государь, в писаницах помечена... А царь Борис Годунов
тем же клялся англичанам в соискании Китайской земли.
Царь встал:
— Иноземцам то выгодно, а Руси урон великий!.. А ты, думный дьяк, прижал
бы свой язык. Не в меру стал ты злословен...
Боярин Матвеев сказал:
— Надобно, великий государь, спешным ходом гнать в Китай посольство...
—Дело молвил боярин, — вмешались бояре, — выгода Руси велика, да и ино-
земцев это образумит; нет от них отбоя, спешно норовят попасть в Китай. Несут они
Руси ущерб...