Упрощенная HTML-версия
ê
Гавриил КУНГУРОВ
198
Работные люди ковали косы, серпы, ножи, мечи, пики, делали ружья, отливали
котлы, кухонную утварь. На берегу горели костры— там строили корабли, лодки. В
пригородном лесу лесорубы заготовляли дрова, курили смолу, гнали деготь. Уголь-
щики в больших ямах томили уголь.
Поодаль от города, на бурливой речке, день и ночь скрипели жернова мельниц.
Трудились люди и на сибирских пашнях. Земли брали с боем. Бой тот был с
древней тайгой — рубили сосны, лиственницы, березы, выжигали и выкорчевывали
столетние пни. Бой был и с морозами, что не давали созреть хлебам. Сеяли осенью
под толстый снег. Хорошо родила сибирская землица, омытая потом, взрыхленная
тяжелыми трудами российского пришельца, пашенного мужика. Пробрался русский
хлебороб в Сибирь не с огнем и мечом, а с плугом и бороной, чтоб посторонилась
глухая тайга, а пустующие, вольные земли зацвели, покрылись золотыми колосьями.
* * *
Городок мирно спал. Но городской воевода князь Иван Гагарин уже проснул-
ся. Наскоро плеснув студеной водой на лицо, он вытерся полотняным рушником
с искусно вышитыми красными цветами, торопливо надел длиннополый кафтан,
высокую с опушкой шапку и зашагал в приказную избу.
Письменный голова* уже находился за столом. Открывая дверь, воевода крикнул:
— Писца зови!
Писца Алексашку отыскали в казачьей избе, на печи. Задрав вверх рыжую бо-
родку, он сладко спал. Письменный голова долго будил сонливого писца, толкая в
бок длинной суковатой палкой.
Алексашка вскочил и, зная, зачем его будят каждое утро, схватил все пись-
менное снаряжение и мелкими шажками засеменил по воеводскому двору прямо в
приказную избу.
Воевода заждался. Едва писец переступил порог, воевода гневно сдвинул брови:
— Спишь, Алексашка?
Алексашка, маленький, рыжий, облезлый человечек в засаленной кацавейке,
молча сонно двигал руками, нехотя развязывал мешочек. Из мешочка он вынул гу-
синое перо, кусочек голубой краски, деревянную чашку и песочницу. Постоял, по-
чесался и, не торопясь, развел голубую краску. Воевода ткнул в чашку пальцем:
— Гуще, Алексашка, гуще! Великим государям будешь писать... Аль запамя-
товал?
Алексашка добавил краски, присел к столу на краешек скамьи, высвободил
правую руку из рукава. Склонившись набок, он помахал рукой, чтобы добиться лег-
кости в письме, и, взяв перо, сказал:
— Слушаю правым ухом.
— Обоими слушай! Двум великим государям пишешь, — оборвал его воевода.
— Обоими слушаю, — поправился писец.
Он начал выводить на толстой бумаге причудливые завитушки букв, но вдруг
остановился:
— Отчего же, батюшка-воевода, двум великим государям?
— Не твоего ума дело, Алексашка!
Задумался воевода, отошел от писца, стал в оконце на небеса глядеть. В голове
думы, как пчелы, роятся. Тяжкие времена. Иноземцы угрожают, гулящие людишки,
озорной народ, своевольничают. Надобна крепкая царская рука. Был царь Федор;
всех бунтарей, непокорных людишек хотел изловить, казнить, чтоб другие страши-
____________________
*
Письменный голова
— помощник воеводы, исполнявший его приказания.