Упрощенная HTML-версия
ê
Виктор АСТАФЬЕВ
24
Выбрав из пестрой пирамиды что-нибудь загнившее, бросовое, плотогоны
швыряли кругляш в реку, и, обалдевшие от фарты и холода, отталкивая друг друж-
ку, парнишки пихали по воде носами, лбами, рылами арбуз к берегу, а он вертелся
мячом на быстрине, усмыгивал от них, и то-то переживаний было, то-то восторгу,
когда наконец изнемогающие пловцы достигали берега и принимались с аптечной
точностью делить рожденный в теплых краях расчудесный плод. Да редко, очень
редко бросали с плотов арбузы. Чаще огрызенные корки. Но и коркам были рады
ребятишки, съедали их вместе с красивыми полосами, считая, что такой драгоцен-
ный плод употребляется в пищу весь без остатка.
Фрукты, арбузы и всякие другие сахарные плоды и сам сахар на родине маль-
чика надежно заменяли паренки из брюквы, свеклы, моркови. Да еще ягоды, кото-
рых тут столько рождалось, что иными летами не корзинами, коробами из тайги
ягоду возили, отправляясь за нею семьями. Бабушка сказывала, когда он осиротел и
не на кого было его оставить, вместе с зыбкой прихватывали малого в тайгу, привя-
зывали зыбку за сук кедра —и на приволье, таежным духом утишенный, посапывал
он. Оберут ягодники одну елань, зыбку перенесут дальше, на другое дерево переве-
сят, а он, глупый, даже не почует «вакуации». Проснется же когда, заорет — ягодок
в тряпочку намнут, засунут в рот — он и довольнехонек, чмокает пользительную
сладь. «Учучкаешься, бывало, в чернице до того, что пуп сорвешь, хохотавши».
* * *
Побывал с войском и за границей мой мальчик, повидал ухоженные огороди-
ки, где каждый вершок земли к делу, к месту, и порой ограду заменяют полезные
кустарники: горькие дикие мандарины, гранаты, зерном похожие на российскую
костянику, крепкий самшит, седовато-черный виноград. В поднебесье, на уступах
скал, встречалось что-то похожее на огород, землю туда носили мешками и кор-
зинами. Случалось, темные люди темной ночью уносили такой огород целиком и
полностью, вместе с жалким урожаем и землею, обрекая на голодную смерть семьи
горцев.
Дивился в далеких краях и землях маковицам величиной с мячик, брюквам в
пуд весом, картошки капывал по ведру из гнезда, помидорами «дамские пальчики»
боевые сто грамм закусывал, розовым луком, от которого окриветь можно, карто-
фельную драчону приправлял, озоруя, в необхватные кавуны из автомата стрелял,
любовался цветущими садами, даже черную розу зрел и царственную магнолию; и
было, было, что уж теперь греха таить, в бессарабские виноградники по-пластунски
лазил и как-то всю ночь давил там с одной смуглянкой-молдаванкой оч-чень дур-
манное и сладкое вино.
Однако не напрасно говорится: «Хорошо на Дону, да не как на дому», — и
перед глазами мальчика всегда был тот, жердями и бурьяном окруженный огород,
где трудно росла овощь, вечно боящаяся не вызреть из-за ранних холодов, украдчи-
во ползущих по распадку. В том огороде мальчик видел радугу. Одним концом она
начиналась в зеленых грядах, а другой ее конец защемило в скалистом распадке.
Радуга вся была из цветной пыльцы: маково-алой, подсолнушно-желтой, морковно-
зеленой, и еще там был цвет совершенно неуловимый и недоступный глазу, такой
цвет мальчик видел, когда нырял в воду с открытыми глазами, цвет немого царства,
цвет голубовато-нежный, прозрачный. Вот в таком завороженном царстве обитали
бесплотные тихие русалки и ангелочки с крылышками, какие нарисованы на ба-
бушкиных иконах.