Упрощенная HTML-версия
Валерий ХАЙРЮЗОВ
ê
440
— Немного подрастерял форму, — подтвердил я, хотя в душе было приятно,
что она откликнулась почти мгновенно на мое падение. Действительно, мало ли что
бывает в лесу. Казалось бы, мелочь, но мне, отвыкшему от проявлений женского
участия, это показалось необыкновенным и добрым знаком.
Вскоре начал сеять дождь, мы решили вернуться на тропу и неожиданно для
себя забрели в заросшее густой травой и мягким пружинящим под ногами мхом бо-
лото. Выбившись из сил, мы решили присесть на кочки. И вдруг я услышал тихий
вскрик Саяны. Не понимая, что произошло, я бросился к ней. И увидел, как она,
приложив к губам палец, другой рукой показывает на сказочную поляну. Она была
вся утыкана только что народившимися подберезовиками. Забыв об усталости, мы
разбрелись по болоту, наполняя корзины и полиэтиленовые пакеты. И, вконец обес-
силенные, упали на обросшие и мягкие, как перины, мшистые кочки, не замечая,
что сверху на нас, как из ситечка, сеет теплый дождь.
«И в каком сценарии можно увидеть и почувствовать эту красоту, этот покой,
это ощущение вечности», — думал я, разглядывая одиноко стоящие березы. Покры-
тые водяной пылью, они время от времени сбрасывали на мох крохотные слезинки,
и мне казалось, что плачут они от радости, поскольку, в отличие от людей, знают
свой смысл и свое назначение. И когда я поймал эту простую мысль, то вдруг по-
чувствовал: все, что происходит со мной в последнее время, имеет свое объяснение.
Я ехал сюда, чтобы понять: одиночество рождается от постоянного разглядывания
самого себя, своих мнимых и, в общем-то, пустячных болячек. И на это уходит боль-
шая часть твоей жизни. Но здесь, рядом с этой, с небес упавшей в мою жизнь мо-
лодой женщиной, мысли разворачивались в иную сторону, где одиночеству уже не
было места. Саяна полулежала, прислонившись к березе, смотрела в небо далеким
и тягучим взглядом, и нельзя было понять, что она думает в эту минуту, поскольку
в моей голове я слышал только ток крови и глухие удары сердца.
Мы заблудились. Стали ориентироваться по компасу. Несмотря на все свои по-
левые сезоны, Саяна целиком доверилась мне. Оставив ее на болоте и наказав нику-
да не уходить, я начал делать круги, стараясь выйти на тропу. Но тропа точно сквозь
землю провалилась. Я знал, что железная дорога, по которой я приехал в Прудово,
находится на востоке. Но туда по болотистому лесу, да еще с полной загрузкой,
можно было идти до ночи. Иного выхода я не видел, подмосковный лес таил в себе
не меньше коварства, чем сибирский.
— Что ж, Байкал в той стороне, — вернувшись к Саяне, я уверенно махнул
рукой в сторону востока, где, по моему мнению, проходила железная дорога. На
самолете таким образом можно было восстанавливать ориентировку, имея прилич-
ный запас топлива. Или путем опроса местных жителей. Поскольку рядом местный
житель был в единственном числе, и он, судя по всему, привык ориентироваться по
карте Геродота, то принимать решение приходилось мне. Возможно, именно так,
держа путь на восходящее солнце, шли на восток к берегам Великого океана ка-
заки-землепроходцы. И все же я не был до конца уверен, что мы идем правильно.
Видимо, это почувствовала и Саяна.
— Вы не беспокойтесь, если что, то мы переночуем у костра, — неожиданно
сказала она. — Я к полевой жизни привычная.
Помогая ей перебраться через топь, я подал ей руку, она, стараясь перепрыг-
нуть, вдруг повалилась мне прямо под ноги, но я успел подхватить ее и вытащить на
твердое место. И неожиданно, должно быть в знак благодарности, Саяна поцелова-
ла меня в щеку. Потеряв на секунду голову, я поймал ее мягкие губы и неизвестно,
что бы произошло дальше, если бы не услышал торопливый шепот:
— Нет, нет, не нужно.