Упрощенная HTML-версия
Валерий ХАЙРЮЗОВ
ê
454
спим. —Сказав это, Зина глянула на часы. —Мне пора в храм на вечернюю службу.
Тебе куда, может, подвезти?
— Да нет, зачем мне торчать в автомобильных «пробках». На метро быстрее.
Зина молча посмотрела на меня, слабая улыбка тронула ее губы, но она сдер-
жалась.
— Если надумаешь — позвони.
Она встала, и тут же к ней с просящей улыбкой на лице бросилась «шаманка».
— Зинаида Егоровна, как я вас рада видеть! Вы меня помните? Я по поводу
квартиры. — Голос у «шаманки» стал жалобным и просящим.—Мы с мужем двад-
цать лет отработали на «Востокзолото». Он теперь инвалид.
— Мне сейчас некогда, — сухо прервала ее Зина. И, видимо, учитывая мое
присутствие, теплее добавила. — Напишите письмо на мое имя. Я постараюсь ра-
зобраться.
— Я как раз этим и занимаюсь, — расцвела «шаманка». — Я могу прямо сей-
час вам его передать.
— Извините, с рук не принимаю.
Я не стал провожать ее, сидел, смотрел на осчастливленную «шаманку» и ду-
мал, что действительно цвет времени бытия течет.
Зина стала работать в компании после того, как Ельцин расстрелял парламент.
Работа была, как она говорила, на износ, в год у нее набиралось до двенадцати ко-
мандировок. Однажды Зина сообщила, что собралась отдохнуть в Прибалтике. Ска-
зала она об этом буквально за несколько дней до отъезда. Туда был необходим загра-
ничный паспорт, и она рассчитала, что за оставшиеся дни я не успею его оформить.
Я молча проглотил эту новость и остался с Мишуткой дома. В следующий раз она
вроде бы полетела в командировку в Магадан, а через неделю вернулась загорелая
и довольная, как с Канарских островов.
Нередко можно услышать: чужая душа — потемки. А вот ум человека всегда
на виду. Обычно его не прячут, а выставляют напоказ. Он как инструмент, кото-
рым пользуются для обслуживания человеческих желаний, а когда это необходимо
уберегает или выбирает для хозяина самый безопасный путь. Зина была умна, но
тем изворотливым умом, который был для нее скорее дворником, чем садоводом.
Глядя на нее, я думал, что квартиру можно убрать, вымести пыль из самых дальних
уголков. Но вот что делать с душой, где поселились ложь и изворотливость? Можно
перед сном прочитать молитву, а на другой день, поцеловав на дорожку, накрасить
губы и улететь в зарубежную командировку. Однажды, когда сорвавшись, я пытался
докричаться до нее, она вдруг сразила меня неожиданной фразой, сказав, что дни
недели заканчиваются воскресеньем, а не наоборот.
— Я хожу на исповедь и каюсь в наших с тобой грехах, — добавила она.
— В твоем понимании добродетель — это то, что при случае можно продать.
Ты как матрешка, двойная, тройная, многоликая! А по сути липовая! — выпалил я.
От этой лингвистической находки, которая, по моему мнению, выражала Зини-
ну сущность, у меня тут же поднялось настроение, ну точно маслом себя помазал.
— Тебе бы, Гоша, не за штурвалом сидеть, а на токарном станке из липы мат-
решки точить, — спокойно ответила она. — Если захотел выяснять отношения с
женщиной, то не бери к себе в помощники плотницкий жаргон. Ты же летчик, а не
краснодеревщик.
Зина умела ударить быстро и больно, в этом ей не было равных. Но так же быс-
тро, точно замазывая на лице морщинки кремом, она могла сгладить неприятный
разговор, нащупать ту верную тропку, которая примирила бы обе стороны.
— Я не летчик, а воздушный извозчик! — буркнул я.
— Это заметно. Ты сердишься, значит, ты неправ. Мы с тобой далеко не ан-
гелы. В том, что происходит, есть, милый мой, и твоя вина. Я не прячу, как ты, го-