Упрощенная HTML-версия
ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ
ê
521
хах сосновой хвои и кедрача. Глядя на подтаявшие с солнечной стороны сугробы и
набухшие почки багульника, она подумала, что кончается февраль, вот-вот насту-
пит март, понемногу сдадут морозы, наступит весна, и окрестные горы вспыхнут
сиренево-лиловыми кострами.
Впервые за много дней она чувствовала себя совсем здоровой и радовалась
предстоящей прогулке.
Промтоварный магазин оказался закрытым, на двери висел громадный, уст-
рашающих размеров замок, зато в продовольственном продавалось любимое ла-
комство Риши — арахисовая халва в плоских жестяных баночках, и довольная Вера
Петровна купила несколько штук.
Женщины вышли из магазина, спустились на байкальский лед и пошли по доро-
ге, отмеченной вешками — срубленными молодыми сосенками. Там, где лежал снег,
идти было легко и спокойно, но там, где его смело ветрами, Вере Петровне станови-
лось страшно, ей казалось, что она скользит по прозрачным стеклянным стенкам ги-
гантского аквариума. Часто попадались трещины, похожие на зигзагообразные рос-
черки белых молний, уходивших острием в темную и опасную глубину. И хотя Вера
Петровна прекрасно знала, что дорога выверена метеорологами и геодезистами, что
по ней ходят груженые трехтонки, она с трудом подавила ощущение опасности, ко-
торую таила в себе бездонная глубина озера, плещущегося под ее ногами.
Ее спутница, напротив, не испытывала никакого страха, искренне радуясь
остроте новых, не испытанных ею прежде ощущений. Когда попадались широкие
трещины, она высоко поднимала ноги и прыгала, будто через глубокую расщелину
в скале, а то, разбежавшись, долго катилась по гладкому льду и махала рукой, при-
глашая Веру Петровну последовать ее примеру. Таня расшалилась, как девчонка,
длинные черные волосы выбились из-под вязаной пушистой шапочки, но она не
поправляла их, а отбрасывала назад резким движением головы.
Туман, что белесым куцым облачком висел над истоком Ангары, стал густеть,
растекаться по льду сплошной пеленой. Неожиданно из туманной мглы возникла
мужская фигура, двигавшаяся в их сторону.
Таня первой заметила ее.
— Нам везет, кажется, кто-то из местных. Давайте подождем, он поможет нам
найти дачу Бочкарева.
Женщины остановились, поджидая идущего. Обе обрадовались, когда призна-
ли в путнике знакомого вахтера из санатория дядю Кешу, одетого в ношеный чер-
ный тулупчик, шапку из серого кролика и мохнатые собачьи унты.
— День добрый! Так и думал, что кто-то из наших санаторских подался на
ту сторону. Шибко бегаете, еле догнал, аж мокрый весь стал. Остарел, где мне тя-
гаться с молодыми, — он вытер потный лоб рукой. — Небось направились в Порт
Байкал? Красивый поселок, особенно летом. Здесь места редкие, заповедные, душа
не на-радовы-ва-ется. — Последнее слово дядя Кеша произнес протяжно, враспев-
ку, играя звуками и явно получая от этого удовольствие. — Хорошо-то как! Ох как
хорошо! Простор и волюшка! — Прикрыв лицо ладонью, щурясь от яркого солнца,
дядя Кеша смотрел на уходящие к горизонту ледяные поля, на причудливо изло-
манные вершины горного хребта, и его подслеповатые желтые с прозеленью глаза
выражали наивный и детский восторг.
«Какая бесхитростная, простая душа»,— подумала Вера Петровна.
Дядя Кеша был словоохотлив и откровенен со своими случайными попутчица-
ми. Нет, он не сибиряк, родился и вырос на Печоре, приехал в Сибирь пацаном по
оргнабору в конце войны. Десять лет плавал матросом по Байкалу, потом работал
плотником в порту. Хотел по молодости, пока были силенки, вернуться в родные