Упрощенная HTML-версия
Иннокентий ЧЕРЕМНЫХ
ê
174
Со стороны Гумрака летела туча бомбардировщиков противника, а наши тан-
ки, как вкопанные, стояли на месте, и мы бросились к ним, заглядывая в смотровые
щели:
— Чо стоите?! Воздух! Разбомбят!
— Приказ ждем! — ответил мне водитель танка. Подскакиваю к другому — у
него верхний люк открыт, с ходу оказываюсь на танке. Слышу тревожный голос:
— Он что, на смерть нас выгнал в степь?!
Самолеты приближались, и я сунул голову в люк, чтобы крикнуть: «Рассре-
дотачивайтесь!» Но тут мне прилетел кулак в лоб, и я, едва не сорвавшись с танка,
рванул за разведчиками, бегущими к полынному полю.
На пикирующем самолете душераздирающе завыла сирена, посыпались бом-
бы, раздались взрывы...
Танкисты видели свою предстоящую смерть, она висела над головой каждого
из них: самолеты, один за другим снижаясь, сыпали бомбы, как картошку, а они,
конечно же, надеясь на то, что вот-вот получат по рации приказ — вперед или назад,
не покидали танки, горели в них заживо.
Мы такого еще не видели и оцепенели, глядя на эту жуткую картину. Ойкали,
когда дегтярные купола взлетали в небо. Последний самолет, трепыхнувшись, по-
шел вниз, сыпанул бомбы.
Дым, расстилаясь по земле, заволакивал нас в густой полыни, обдавая запахом
горелого железа и солярки.
Выскочил ли кто из танкистов во время налета, мы не видели. Но если кто и
выскочил, то смог ли выйти из такого смертоносного шквала? «Может, кому-то не
суждено умереть», — думал я тогда, глядя на пылающие и уцелевшие танки, но
людей не видел. Одни черные воронки и бледные языки огня, лизавшие степную
траву.
За 15-20 минут больше половины танкового полка было уничтожено. И снова
со стороны Гумрака шла другая партия бомбардировщиков. Уцелевшие танкисты
не двигались с места — приказа не было. И тоже горели…
Навстречу нам брели пехотинцы, все перебинтованные, в порванных брюках
и гимнастерках.
— Впереди есть кто? — спросил Сидоров.
Сержант обернулся назад, махнул рукой:
— Так, прямо идите, наткнетесь на ровики, увидите живых и мертвых.
В конце полынного поля совсем неглубокие, в шахматном порядке ровики
вперемежку с глубокими воронками. В одних ровиках лежали убитые, в других по
грудь сидели выжившие — лица у всех изнуренные, чумазые.
Я остановился перед рыжеголовым ефрейтором, козырнул ему. Тот устало
приподнял с колена руку:
— Только вас тут не хватало…
— Как понять? — опешил я.
— А так! Накликаете беду на пехоту и восвояси смоетесь. Служил в развед-
ке, знаю. Немец не овечка, без звука не возьмешь… — И, глядя на меня, одетого в
яркий цветастый маскхалат, добавил раздраженно: — По одежде видно, какой ты
разведчик! Что, впервой идешь за «языком»?
Я не ответил.
—Шли б дальше. Нам на сегодня хватит крови, зарыть ребят надо…— устало
произнес рыжий.
— Давно тут, какой части? — поинтересовался я.
Ефрейтор резко обернулся:
— Ишь чего захотел, салажонок?! Вдруг ты немцам в лапы попадешь?