Упрощенная HTML-версия
РАЗВЕДЧИКИ
ê
195
полоса, усыпанная новичками с белыми котомками за спинами, выглядела так, буд-
то беженцев вели в бой, а они кучками, словно семьями, шли за реденькой цепью
командиров. Шли робко, оглядывались назад, и мы с Борисом видели перекошен-
ные от страха рты.
Немцы открыли пулеметный и автоматный огонь. А тут еще рев моторов на-
ших вороненых «Илов», идущих так низко… «У страха глаза велики», не разгля-
дишь, чьи самолеты… Вот кое-кому, видно, показалось — «раздавят»! — и броси-
лись врассыпную, драпанули назад... Атака захлебнулась.
Совсем немногие выдержали это первое боевое крещение. Новички отходи-
ли назад, оставляя своих земляков на искореженной бомбами ничейной земле. Вы-
носили и выводили раненых. У танка, под которым был КП командира батальона
Базарова, где находился и начальник разведки Филипп Иванович Баранов, сидели с
перевязанными левыми руками шкурники. Убегая от бомбежки, они на ходу ранили
себя.
Тем азиатам, что сидели вместе с самострелами под охраной, можно на первый
раз и простить — ибо такое боевое крещение без психологической подготовки не
каждый смог перенести. Ну а те, кто выстоял под артобстрелом и бомбежкой, —му-
жественные люди! Они уже после первого боя становились бывалыми солдатами.
Суд самострелам был показательный. Расстрел — на глазах воинских частей
дивизии, чтобы устрашить всех паникеров. Ан нет! Трусы прибегнули к другому
способу. Начали «голосовать»: высовывали из ровиков левую руку по локоть и «ло-
вили» вражескую пулю. И только левую, чтобы не совсем стать инвалидом: правую
приберегали для труда.
Утром такие «вояки» в одиночку и группами пытались уйти с передовой в тыл,
и все — раненные в левую руку и только по локоть. Это сразу бросалось в глаза,
поэтому особисты тут же забирали их и увозили не в санчасть, а туда, где с ними
расправлялись по закону военного времени. Нас предупредил солдат из особого от-
дела Костя Аксененко, и его слова мне врезались в память на всю жизнь: «Будьте
осторожней, берегите левую руку по локоть». И мы боялись. При взрывах мин, сна-
рядов прятали под себя руки.
A трусы тем временем стали ноги задирать кверху — получали ранения, из-за
которых не сразу были уличены.
Однажды наш ротный чудила Борис Леготин «бомбой» влетел в землянку и
заорал оглашенно:
— «Смерш» идет! Штаны будет сдирать! Кто в ж... ранен, расстреляют как
симулянта! Кто ранен, значит, ж…й «голосовал»! Повесят!
Задняя часть — самое уязвимое место в войну. При обстрелах мы, как утки,
ныряли в воронки, подставляя мягкое место под пули и осколки. Залепишь рану
трофейным пластырем и опять вперед — на ходу, как у собак, зарастали раны...
…Разведрота обескровилась: нас осталось совсем мало. Федор Ефимович Ко-
ролев еще больше дорожил нами, заботился. Он приказал старшине перебрать все
имущество в каптерке и лишнее увезти в колхоз, променять на картошку. Тот набрал
в мешки какое-то тряпье, прихватил ведра, уехал на полуторке и привез не только
свежий картофель, но и капусту, лук, укроп.
— Сейчас же засоли укроп, — говорил повару Королев, — покрепче, чтоб не
испортился.
Командир снимал пробу с приготовленной еды, на которую мы не обижались.
Еженощные поиски изматывали, мы худели. Изрядно поношенное и изодранное
обмундирование было неумело зачинено. Королев уже не знал, что предпринять,