Упрощенная HTML-версия
РАЗВЕДЧИКИ
ê
231
Узнаю по голосу Максимова. C его стороны узкий просвет, не выбраться. Танк
газует, мы захлебываемся дымом, кашляем, из глаз текут слезы. «Подожгут, заживо
сгорим!» — стучит в голове мысль. Закрываю лицо ладонями, прислоняюсь к Во-
лоде. Чувствую, танк перегазовывает и трогается с места. Над нами свет! C трудом
выбираемся наверх. Не поймем, в какой стороне наши. Всюду взрывы, ничего не
видно. Смотрим друг на друга — пилоток на головах нет, у Володи во взъерошен-
ных волосах земля, кровь.
—Ура-a! — слышу крик, но не пойму—позади или впереди. Танк, на котором
мы ехали, стоит без гусеницы, накренившись набок. «Вот почему он «выскользнул»
из-под нас». Чуть дальше горит еще один «T-34». По-видимому, тот самый, что чуть
не раздавил нас.
— Туда! — крикнул Максимов, протыкая воздух стволом автомата. Бежим,
догоняем и обгоняем танки, в дыму маячат фигуры людей. Они бегут навстречу,
угадываем своих по зелени маскхалатов: новичка Васю Гребенюка, Колю Серова,
Устьянцева, Дубова. Ребята уже с «языками» и поспешно отходят с передовой.
Прыгаем и мы в траншеи противника. На дне валяются контуженные не-
мцы. Выбираем тех, кто поживее, выкидываем наверх семь человек, ведем в штаб
дивизии.
Передовые части продвинулись далеко вперед. Мы шли вдогонку.
Картина минувшего боя страшна. B роще между селами Раково и Журавли-
ное — немцы. Контратакуя нашего правого соседа, они применили огнеметы и
пожгли пехоту. B районе шоссе Курск — Харьков гитлеровцы, пытаясь вернуть вы-
соту, пустили в ход огнеметные танки, но наша артиллерия подавила их шквалом
огня. На второй день наступления мы вышибли фрицев из второй полосы обороны,
с которой они начали Курскую битву.
Дымная темная ночь поглотила все живое и мертвое на земле. Такая ночь хо-
роша для разведчиков, но не для таких усталых, как мы. Едва волочим ноги, то и
дело запинаемся, оступаемся, падаем.
— Стой! Кто идет?! — словно из-под земли вырвался голос.
— Свои! Разведчики, — отозвался сержант Гена Зайцев и мигнул фонариком.
У самых ног его промаячила голова часового. — Передохнуть есть где?
— Прыгай ко мне, — предложил тот.
Зайцев лучом фонарика прорезал темноту под убогой крышей щели.
— Незавидная у вас служба, — сказал пехотинец.
— А у вас лучше? — Зайцев осветил его чумазое лицо: — У тебя даже уши в
земле. Будто кто наступил. Что это немцы притихли?
— С вечера был какой-то шум. Видно, отходили.
Ощупывая ногами землю, снова двигаем вперед, приближаемся к лесу, вгля-
дываемся в темноту. «Не попасться бы в ловушку», — палец на спусковом крючке
автомата. Ложимся рядком, ползем — трава росистая, колени и животы мокрые.
— Чесанем по лесу, — шепчет Зайцев, — узнаем, есть ли нет кто.
Вползаем в лес. Тут еще темнее. «Из-за лесин выскочат и схватят!» — пронес-
лась мысль. Прислушиваюсь.
— Тихо! — прошептал Доброхотов. — Немцы боятся леса.
— Встать! — вполголоса скомандовал Зайцев. Водя перед собой автоматами,
осторожно пробираемся между деревьев, под ногами хрустят сучья. Выходим из
леса, идем по пахотному полю. Тут меньше дыма, видны воронки. Ни выстрела, ни
ракеты.
— Неужели они далеко отошли?
— Черт знает, может, тут где-то притаились!