Упрощенная HTML-версия
ê
НА ТИХИХ ПЛЁСАХ
255
любой язык поймет, если кто любит ее. А кто не любит, так и по-французски не
договорится. Только думаю: тяжелая война будет. Видел я, как там у них... У нас вот
как сено в валках дождем тронет, ходим по полю да граблями ворошим, чтобы про-
сохло. А у них машина приспособлена — лошадь в нее запрягается, как, скажем, в
конные грабки. Едешь, а она щелк, щелк — позади тебя сено в воздух раскидывает.
Пока с конца на конец проехал, глядишь, уже и подсохло — греби снова.
—Деда, —перебивает Ермилина Васек, — так воевать-то не на сеносушилках
придется, на танках. —Мы дружно хохочем. Ермилин сконфуженно умолкает.
Несколько дней плыли, не зная никаких новостей. Встретили грузовой парохо-
дик, он тащил баржу кверху. Кричали, спрашивали: как на фронте? Капитан отвечал
нам в рупор. Мы не могли разобрать ни слова. Погнались за пароходом на лодке.
Подплыли ближе, услышали — капитан через рупор выкрикивал извечную ленс-
кую шутку:
— Эй, на карбасе, продайте лоцмана на мясо! — Мы выложили ему все, что
думаем о нем и о его дырявой калоше, и навалились на весла догонять уплывшую
связку. Видели еще двух парней. Парни плыли в лодке в Усть-Кут, их вызвали в во-
енкомат. О войне они знали еще меньше нас: думали, что напали японцы.
Даже в Киренске не узнали ничего нового. В газете было одно: идут упорные
бои. Мы с Васькой побежали в сплавную контору увольняться — решили идти в
армию добровольцами. В конторе сказали, что расчет дадут только в Витиме — ко-
нечном пункте, куда доставлялся наш груз.
— Радуйтесь, что не попали на связку до Мухтуи или Якутска, — утешили
нас. Неизвестность измучила всех, споры становились злее. Ермилин казался нам
замаскированным шпионом. Он ходил по раскаленным бочкам босиком, смешно
поджимал обожженные пальцы и твердил свое:
— С немцами не только за месяц, за год не управимся. Дай бог, за два-три года
покончить с этой бединой.
Река лениво тащила связку. Навстречу попадались колесные грузовые паро-
ходы да рыбацкие лодки. Как идет война, никто не знал. Она была далеко от этих
мест, по-настоящему за тридевять земель. Мы впервые мерили землю не на глобусе
и начинали понимать, какая она громадная.
К Витиму подошли седьмого июля. Ночи здесь в эту пору короткие и светлые.
Последнюю ночь перед Витимом плыли. Опасностей на пути не ожидалось: Щеки
и Пьяный Бык остались позади. Луна прокладывала по воде светлую дорожку, и
карбасы все время шли по ней. Нудно жужжали комары. Время от времени мы скри-
пели веслами, потом отдыхали и смотрели на лунные блики. Дремали. Мне запом-
нилась эта ночь: и черные скалы, и луна, и шум воды на перекатах, и шепелявая
команда лоцмана, и усталые руки, которые не хотели ворочать веслом...
Был уже полдень, когда увидели село. Оно стояло на левом берегу, вправо от-
крывалась прорва другой реки — Витима.
Прежде всего мы набросились на газеты.
Немцы прошли Западную Белоруссию, Западную Украину, Прибалтику — вот
что мы узнали из газет. Мы не хотели верить этому и читали молча.
Дед Ермилин топтался возле нас — одна нога в ботинке, другая обмотана пор-
тянкой и обвязана шпагатом, он заглядывал в газеты и спрашивал: «Как тама? Что
пишут?» Читать он не умел.
—Наступают немцы, — ответил ему кто-то. Наша команда разбрелась, только
мы трое собирались ехать назад. Нам дали места в гостинице на дебаркадере, там
были каюты по четыре койки в два этажа.