Упрощенная HTML-версия
Валентин РАСПУТИН
ê
340
Читала Вика: собирается отец быть с досмотром. Из-за письма-то, должно быть, и
не могло сморить ни одну, ни другую.
— Уеду, — еще днем нацелилась Вика и теперь повторила: — Уеду с ним.
Больше не останусь.
— Надоело, выходит, со мной, со старухой?
— А-а, все надоело...
— Ишо жить не начала, а уж все надоело. Что это вы такие расхлябы — без
интереса к жизни?
— Почему без интереса? — то ли утомленно, то ли раздраженно отозвалась
Вика. — Интерес есть...
— Интерес есть — скорей бы съесть. Только-только в дверку скребутся, где
люди живут, а уж— надоело!.. В дырку замочную разглядели, что не так живут... не
по той моде. А по своей-то моде — ну и что — хорошо выходит?
— Надоело. Спи, бабуля.
— Так ежели бы уснулось... — Наталья завздыхала, завздыхала. — Ну и
что? — не отступила она. — Не тошно теперь?
— Тошно. Да что тошно-то? — вдруг спохватилась Вика и села в кровати. —
Что?
— Ты говоришь: уедешь, — отвечала Наталья, — а мы с тобой ни разу и не
поговорили. Не сказала ты мне: еройство у тебя это было али грех? Как ты сама-то
на себя смотришь? Такую потрату на себя приняла!
— Да не это теперь, не это!.. Что ты мне свою старину! Проходили!
— Куда проходили?
— В первом классе проходили. Все теперь не так. Сейчас важно, чтобы жен-
щина была лидер.
— Это кто ж такая? —Наталья от удивления стала подскребаться к подушке и
облокотилась на нее, чтобы лучше видеть и слышать Вику.
— Не знаешь, кто такая лидер? Ну, бабушка, тебе хоть снова жить начинай.
Лидер — это она ни от кого не зависит, а от нее все зависят. Все бегают за ней, обой-
тись без нее не могут.
— А живет-то она со своим мужиком, нет? — все равно ничего не понять, но
хоть это-то понять Наталье надо было.
Вика споткнулась в растерянности:
— Когда ка-ак... Это не обязательно.
— Ну, прямо совсем полная воля. Как у собак. Господи! — просто, как через
стенку, обратилась Наталья, не натягивая голоса. — Ох-ох-ох, тут у нас. Прямо ох-
ох-ох...
Вика взвизгнула: котенок оцарапал ей палец и пулей метнулся сквозь прутча-
тую спинку кровати на сундук и там, выпластавшись, затаился. Слышно было, как
Вика, причмокивая, отсасывает кровь.
— А почему говорят: целомудрие? — спросила вдруг она. — Какое там муд-
рие? Ты слышишь, бабушка?
— Слышу. Это не про вас.
— А ты скажи.
— Самое мудрие, — сердито начала Наталья. — С умом штанишки не скиды-
вают. — Она умолкла: продолжать, не продолжать? Но рядом совсем было то, что
могла она сказать, искать не надо. Пусть слышит девчонка — кто еще об этом ей
скажет. —К нему прижаться потом надо, к родному-то мужику, к суженому-то, — и
подчеркнула «родного» и «суженого», поставила на подобающее место. — При-
жаться надо, поплакать сладкими слезьми. А как иначе: все честь по чести, по зако-