Упрощенная HTML-версия
ЖЕНСКИЙ РАЗГОВОР
ê
343
она нужна? Нет, Вихтория, не завидуй. Баба своей бабьей породы должна быть. У
тебя тела хорошая, сдобная. Доброе сердце любит такую телу.
— Все не о том ты, — задумчиво отвечала Вика. — Все теперь не так.
Котенок спрыгнул с ее кровати, выгибая спину, с поднятым хвостом вышагал
на середину комнаты и, пригнув голову, уставился на окно, за которым поверх за-
навески играло ночное яркое небо. Звездный натек застлал всю комнату, чуть при-
гашая углы, и в нем хорошо было видно, как котенок поворачивает мордочку то к
одному окну, то к другому, видна была вздыбившаяся пепельная шерстка и то, как
он пятится, как неслышно бежит в кухню.
«Не о том, — согласилась с внучкой Наталья. — Хочешь не хочешь, а надо со-
знаваться: все тепери не так. На холодный ветер, как собачонку, выгнали человека,
и гонит его какая-то сила, гонит, никак не даст остановиться. Самая жизнь гончей
породы. А он уж и привык, ему другого и не надо. Только на бегу и кажется ему,
что он живет. А как остановится — страшно. Видно, как все кругом перекошено,
перекручено...».
— Тебя об одном спрашиваешь, ты о другом, — с обидой сказала Вика, не от-
ставая: что-то зацепило ее в этом разговоре, чем-то ей хотелось успокоить себя.
—Про дедушку-то? — вспомнила Наталья. —Ну так а что про дедушку. Твой-
то дедушка и не тот был, с которым я до войны жила...
— Как не тот? — поразилась Вика.
—Ну, а как ему быть тому, если того на войне убили, а твой отец опосле войны
рожденный? Ни того, ни другого давно уж нету, но сначала-то был один, а уж потом
другой. Сначала Николай был, мы с ним эту избенку, как сошлись и отделились от
стариков, в лето поставили. Здесь дядья твои Степан да Василий родились, Никола-
евичи. Отсюда он, первый-то дедушка, на войну ушел. А второго дедушку, твоего-
то, он же, Николай, мне сюда послал.
— Как сюда послал? Ты что говоришь-то, бабушка? — Вика рванула кровать,
как гармонь, и уселась, наваливаясь на спинку и подбивая под себя подушку. — Ты
расскажи.
Что делать: заговорила — надо рассказывать. Наталья подозревала, что млад-
шие ее внуки мало что знают о ней. Одного совсем не привозили в деревню. Вика
же была здесь лет пять назад, и неизвестно, когда приехала бы снова, когда бы не
эта история. Знают только: деревенская бабушка; вторая бабушка была городской.
Подозревают, что деревенской бабушке полагался деревенский дедушка, но его так
давно не было, что о нем и не вспоминали. Легче было вспоминать того, первого, о
нем хоть слава осталась: погиб на фронте.
— Как он мог прислать, если он погиб? — и голос звонче сделался у Вики,
выдавая нетерпение, и кровать под нею наигрывала не переставая. — И как это
вообще можно прислать?
— Вот так, — подтвердила Наталья и покивала себе. — Чего только в жизни
не состроится. Ко мне Дуся на чай ходит... знаешь Дусю?
— Ну.
— Она опосле войны у родной сестры мужика отбила. У старшей сестры, у
той уж двое ребятишек было, а не посмотрела ни на что, увела. Мужик смиренный,
а взыграл, поддался. Та была путная баба, а у Дуси все мимо рук, все поперек дела.
Ни ребятишек не родила, ни по хозяйству прибраться... охальница, рюмочница... Ну,
как нарочно, одно к одному. И терпел мужик, сам стряпал, сам корову доил. Теперь
уж и его нет, и сестры не стало, а Дуся к тем же ребятам, которых она без отца ос-
тавила, ездит в город родниться, помочь от них берет. Приходит позавчера ко мне:
«Наталья, я в городу была, окрестилася. Потеперь спасаюсь». — «Тебе спасаться
до-олгонько надо, — говорю ей. — Не андел».