Упрощенная HTML-версия
НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
ê
367
плоский фигурный предмет, замотанный в целлофан. «Крыло для «Жигуля», — еще
при встрече догадался Сеня, по привычке всем интересоваться, спросил, много ли
отдано за крыло. Отдано было много, Сенина прикидка осталась далеко внизу. «Все
в порядке, — решил он. —Никакого торможения». Он все угрюмей и терпеливей от-
носился к загадке: если торможения нет и не предвидится, то куда же они взлетят?
Замараевская фельдшерица, елозя на Сениной картонке, вытянула из-под замка
прозрачный пакет, а в пакете небольшой глиняный горшочек с землей и торчащим
зеленым отростком. Бабы заинтересовались: что такое? Можно было и не спраши-
вать: комнатный цветок. Но из каких-то особых, сказала фельдшерица, живучих на-
столько, что хоть забудь о нем на полгода. Она выговорила и название, уж больно
чужое, так что никто не решился переспросить. И рассказала то, чего Сеня не знал.
Оказывается, на комнатные цветы в их краю нашел мор. Да, и на цветы тоже мор.
Хиреют и мрут. Хоть заухаживайся, хоть глаз не спускай — никакого спасенья. Уж
на что геранька терпеливый цветок, та самая геранька, без которой и солнышко не
заглянет в окошко, а и на нее порча нашла. Не дает уж красного цветенья, корешок
слабый, слизистый.
—А и правда! — громко подтвердила Правдея Федоровна. —То-то я все смот-
рю: что за казня на них, что за казня?! Правда, хворают цветы. Так это отчего? Это
ежели у всех, должна быть серьезная причина.
— А у меня вроде ниче, — сказала бабка Наталья. — И геранька цвет дает.
Вроде не жалобится.
— Где ты ее держишь? —Правдею Федоровну исключения не устраивали. По
серьезной причине, а сейчас причины на все пошли только серьезные, цветы долж-
ны быть в опасности у всех.
— На подоконнике и держу, — отвечала бабка Наталья. — У меня подоконни-
ки широкие, я зимой подале от стекла отодвину.
Фельдшерица повторяла:
—У нас в деревне у всех, ну прямо у всех хозяек беда. А я не могу, когда окош-
ки голые. Будто съезжать собрались. — Она подносила горшочек ко рту и ласково
обдувала зеленце косолапого отростка. —Но уж этот-то, говорят, никакой заразе не
поддастся.
Бабке Наталье сделалось неловко, что у всех геранька болеет, а у нее не болеет:
—Мои-то, что говорить, они вековушные, у них и цвет старуший... А этот-то,
ежели незаразливый, до чего хорошо!..
И вдруг Сеню осенило: ведь все просто! Проще пареной репы. Он молодецки
вскочил на ноги, напугав резким движением подходящую Лену, и начал с Правдеи
Федоровны:
— У тебя в какой комнате цветы стоят?
— Во всех стоят.
— Где телевизор — стоят?
— Телевизорная у нас большая, на три окна.
—Ясно. — Теперь Сеня взялся за фельдшерицу: —А у вас, Александра Бори-
совна, под телевизором стоят?
— Они не под телевизором стоят. Они на подоконнике стоят, под солнышком.
— Телевизор на них влияет?
— Откуда я знаю?
Сеня перешел к бабке Наталье:
— А у тебя, бабка, телевизор влияет?
— Нет, — опять виновато отвечала бабка Наталья. — Не виляет. Он у меня не
вилятельный.
— Нету, что ли?