Упрощенная HTML-версия
НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
ê
377
«Метеор» развернулся у самого моста, и Ангара подхватила его, понесла, затем
он и сам поддал, разрезая воду, с шумом и плеском отваливая ее на стороны. Замель-
кали городские берега, сплошь застроенные, погребенные под бетоном, к которому
и волна сбегала робко. Незаметно берега переменились, пошли дачи с длинной ве-
реницей лодок, темных и раскрашенных, и уж на них-то волна пошла с лихостью,
высоко их подбрасывая и заваливая. А потом и вовсе вырвались на волю.
Сеня поднялся, чтобы сходить за билетами. Для себя он билет взял загодя, тре-
бовалось позаботиться о новеньких. Но вслед за ним сразу же поднялась женщина,
догнала его за дверью и остановила.
— Я сама, — решительно сказала она, не глядя на Сеню. — На это у меня
есть.
Он вернулся на место, размышляя; было о чем подумать. Дрожь всего корпуса
теплохода в корме не прекращалась, а когда «Метеор» набегал на чужую волну, било
о борт резко и гулко. Шум в салоне от разговоров и хожденья нарастал, от вареной
курицы, которую несли из буфета, запахло с пресностью подсыхающей банной мо-
чалки. Прошел наружу матрос, совсем молоденький и маленький большеголовый
парнишка, оставив заднюю дверку открытой, и в нее было видно, как синим кипят-
ком сквозь белую пену кипит за кормой вода. Бабка Наталья успокоенно вздыхала, по
привычке деревенского человека интересуясь не берегами, а незнакомым народом;
Правдея Федоровна сидела важно, еще не выбрав, чем заняться; Лена среди стариков
скучала. Но все постепенно обтерпевались, втянутые в дорогу. Если тебя везут и ты
семь часов можешь не отдирать задницы от кресла и отдаваться впечатлениям, это не
значит, что тебе так уж беззаботно. Тушу твою везут, а душу везешь ты сам.
Воротилась женщина и, проходя, подмигнула Сене: все в порядке. Сеня слы-
шал, как она за спиной говорит девочке:
— Вот твой билет.
— А твой? — спросила девочка.
—Мой у меня.
И завозилась в сумке, что-то отыскивая и перекладывая. Теперь поднялся Сеня,
сходил в буфет, купил опять той же воды, которую оставили на пустыре, шоколадку,
на обертке которой развевался парус российского происхождения, и несколько було-
чек. Больше ничего, кроме спиртного, в буфете и не было. Курицу уже растащили.
Все это Сеня выложил перед девочкой, потрепал ее по льняной головке, а когда она
подняла на него глаза, подмигнул.
— Давай-ка! — только и сказал он, чтобы не дырявить главный, предстоящий
разговор торопливыми вопросами.
— Сеня-а! — позвала тут же бабка Наталья, только он уселся. — Это кто такие?
— Старые знакомые, — отговорился он.
— Я пошто не знаю?
— Я твоих знакомых из твоей молодости тоже не знаю.
Бабка Наталья подумала и удивилась:
— Ты-то пошто не знаешь? Они все в деревне. Кто в верхней, кто в нижней.
«Нижней деревней» называли кладбище. Бабка просунула голову в проем
между спинками кресел, подержала ее там.
— Бравенькая какая девочка! — похвалила она, возвращая голову на место. —
Докуда едут-то?
— Докуда билет велит.
— Не к нам?
— Точно не знаю.
— Ну, хитри, хитри...