Упрощенная HTML-версия
ГОД ЧУДА И ПЕЧАЛИ
ê
459
Рука у ней была забинтована.
— Ты меня спас вчера, спасибо!
— Не за что спасибо говорить! — горько ответил я.
— Ну как же, ты ведь...
— Я не спас тебя, не спас, понимаешь!
— Какой ты...
Она пожала плечами и отошла. А я пулей вылетел из коридора на улицу.
Ночью мне приснился сон, будто я стою с дочерью Байколлы на высокой скале
над Байкалом, и она такая красивая, что невозможно... Я стою совсем рядом и вдруг
целую ее в щеку. Она вздрагивает и падает со скалы. А кругом прыгают мальчишки
и девчонки и кричат: «Целовал! Целовал!» Я кидаю в них камнями и кричу: «Не-
правда! Неправда!»
И просыпаюсь на этом месте и шепчу еще, как во сне: «Неправда! Я не
целовал!»
6
Байкальская осень не успела отгореть всеми красками, как ударил мороз и
упал снег. Снег, конечно, растаял, но успел прибить цвет, и он поблек в два дня.
По ущелью носились взад и вперед холодные сквозняки, нагоняя дожди и сы-
рость. А Байкал штормил не переставая. Теперь он уже не бывал голубым даже в
ясные дни, теперь он бывал чаще серым, свинцовым, и только когда шел вал култук
с пенистыми хребтами, тогда он бывал темно-темно-синим.
Вторая половина байкальской осени — самое грустное время года. Холодные
дожди, холодные ветра, суровое и неприветливое море.
По второму разу снег уже не растаял, и это началась зима. Ручей или малень-
кая речка, что протекала по ущелью, покрылась ледяными заберегами, но что до
нее, то не верилось в силу мороза: ведь вода буквально скакала по камням. Однако
однажды ночью она отскакала свое и к утру сверкающим льдом замерла в движе-
нии, и это было чудо — разве легко представить, что движение можно остановить
и заморозить! Но здесь каскады и струи воды застыли в падении и броске, и даже
брызги на камнях оледенели крупным жемчугом, а камни покрылись блестящей
пленкой. Но речка питалась и подводными ручьями, и скоро лед во многих местах
сначала вспучило, а потом ледяные вулканы лопнули, и вода устремилась поверх
льда. Лед нарастал сверху, и мальчишки говорили, что к весне он будет местами
до полутора метров в толщину. Разве можно поверить в такое, если речка нигде не
была глубже, чем по колено!
Уже кругом была зима, белый цвет утопил в себе все, кроме зелени елей и
кедров на склонах, но и эта зелень была неяркой и вообще не воспринималась, как
зелень, а просто как темное на белом.
И лишь Байкал в орнаменте белых заберегов еще сохранял, по крайней мере,
в солнечные дни, свою темную синь. Шторма ходили от берега к берегу и вдоль
берегов, казалось, что Байкалу холодно и он штормит, чтобы согреться. По отмелям
ледяные забереги белыми щупальцами уползали от берега вдаль, но еще были силы
у моря противостоять морозу, а у мороза еще не было сил справиться с морем.
У мальчишек началась новая радость — коньки. Коньки веревками прикручи-
вались на валенки, но катались, в воскресенье, например, по целому дню, а какие
веревки выдержат! И потому валенок с коньком чуть окунали в воду, а затем неко-
торое время держали в снегу, и коньки прирастали к валенкам. Ногам было тяжело-
вато, зато надежно!