Упрощенная HTML-версия
СОВКА
ê
521
— Она про кукушкины сапожки говорила?
В Лилиных глазах как будто сверкнула коротенькая молния.
— Это ее любимые цветы. Но только не мои. А вы откуда знаете?
Мои слова произвели обратное действие: Лиля не засияла, а даже как будто
вся сжалась, как-то уж очень холодно взглянула на меня. Все же было что-то в этой
истории запретное.
А может, ей нелегко разговаривать со мной? Я уловил ее недоверчивый взгляд,
особенно когда гладко говорил, будто по книжке. Но что делать, если я столько чи-
таю! И в этот свой приезд я захватил томик Толстого, в котором «Казаки» и «Два
гусара». Трижды я читал их в городе. Но совсем другое дело прочитать эти две
повести в деревне, на покосе около своего дома, среди солнца и воздуха, трав и цве-
тов, гудения пчел и бесчисленных мушек, больших и маленьких черных муравьев
и даже красных, добравшихся сюда из леса! Сильнее пригревает солнце, и ты явс-
твенно начинаешь слышать голос самого Толстого, его призыв любить все живое,
и вежливо смахнешь надоедливо настойчивого комара, осторожно, чтобы не раз-
давить кого-нибудь в траве, пересядешь от солнца, участливо подумаешь: сможет
ли красный муравей отыскать дорогу и вернуться домой? Ведь для этого ему надо
преодолеть, самое малое, полкилометра высоченной луговой травы и осоки или су-
меть, не блуждая, выбраться через покосы к стлани и, подвергая себя опасности,
двинуться домой по глинистой дороге, по которой идут люди, коровы, едут маши-
ны… А если муравей угадает под дождь? На стлани через болото и засыхающую
речку нет ни одного дерева, и укрыться можно только под мостом, если муравей
окажется от него поблизости…
Оторвешься от книги, чтобы порадоваться на окружающий мир, который ты
недооценивал, а великий писатель помог тебе, — и жить захочется сильнее, чем
прежде! И с такой неохотой закрываешь книгу — много дел, хоть покос еще не
начался.
Я зачитываюсь нашим девятнадцатым веком! В двадцатом я тоже нашел для
себя хороших писателей, и предпочтение отдаю тем, кто подражает классикам. Мне
нравится в литературе неторопливость, основательность, глубина, и уж что-что, а
свою неторопливость я вынес оттуда.
Не успел я об этом подумать, как Лиля чему-то улыбнулась — конечно же
моей неторопливости! — и пригласила меня в дом.
16
Клонившееся к верхушкам деревьев солнце отражалось в окнах и своим осле-
пительным блеском делало все еще более загадочным и радостным.
Меня поразила картина, по всей вероятности, художника-любителя, висевшая,
как зайдешь в дом, слева, над кроватью, застланной покрывалом, будто сотканным
из разных цветов и листьев, какие можно увидеть в Сибири на нескошенном лугу.
На картине Совкин дом с красноватой железной крышей, с низко опущенными
над землей водосточными трубами. Дом окружают сосны, на которые я только что
смотрел в ограде; стволы у них под цвет домашнего сливочного масла, и от это-
го сосны кажутся новенькими, взявшими и сразу выросшими! В углу просторной
ограды столпились молоденькие березки, напоминая девчат в белых фартучках и
зеленых платочках, собирающихся пойти в гости к соснам или еще что затеваю-
щих. На них задумчиво смотрят старушки березы, но подойти к беспечному хо-
роводу не решаются: они и тем довольны, что хорошо молоденьким березкам! По