Упрощенная HTML-версия
КАПИТАН ЛЕТАЮЩЕГО САРАЯ
ê
543
Время от времени я нет-нет да и поглядывал в грузовую кабину, где, впялив
лицо в боковой иллюминатор, сидела Анна Евстратовна. Поймав ее взгляд, я махнул
рукой, приглашая в кабину. Она не стала кочевряжиться, встала с плоского металли-
ческого сиденья и подошла к кабинному проходу.
И тут дремавший до сей поры командир приоткрыл глаза. Он оглядел пасса-
жирку, затем молча достал стопорящую рули красную металлическую струбцину,
засунул ее учителке за спину и предложил сесть. Она с некоторой опаской и рас-
терянностью выполнила его просьбу. Я, зная, что труба не лучшее средство для
долгого сидения, начал крутить головой, чтобы найти что-то более подходящее. И
тут Ватрушкин, опередив меня, достал из сумки толстый регламент и почти неуло-
вимым движением засунул его под учительницу. Я даже восхитился, как он молние-
носно проделал эту операцию и как она быстро поняла, что от нее требуется, почти
синхронно приподняв со струбцины свое легкое тело. Она глазами поблагодарила
Ватрушкина, а он чуть заметным кивком ответил и, закурив очередную папиросу,
начал расспрашивать: кто она такая и зачем летит в северные края.
Позже я не раз стану свидетелем того, как совсем посторонние люди будут
открывать Ватрушкину свою душу, свои незамысловатые тайны, рассказывать и до-
верять то, что хранили в себе за семью печатями.
Учителка быстро разговорилась, и уже через какое-то время мы знали про
нее все.
Оказалось, что отец ее был военным летчиком, а мать — учительницей, и всю
жизнь они мотались по разным гарнизонам, пока отец был жив. К нашему неска-
занному удивлению, она хотела стать летчицей, еще в школе записалась в парашют-
ный кружок, участвовала в соревнованиях и совершила более ста прыжков. Когда
я услышал такое, мое лицо вытянулось в морковку, и нос нашего самолета пополз
в сторону от курса, что вызвало быструю реакцию командира: он шуранул ногой и
вернул самолет на заданный курс.
— Всю жизнь мечтала, но пилотом так и не стала, — с грустью в голосе по-
ведала Анна Евстратовна. — Девушек в летное не берут. Пришлось поступать на
исторический.
Когда пролетали Ангу, Ватрушкин, ткнув пальцем в стекло кабины, сказал, что
в этом селе родился будущий патриарх всея Руси Иннокентий Вениаминов.
— Я туда летал, старики рассказывали, — добавил он для точности.
— Он был митрополитом Московским и Коломенским, — поправила его учи-
тельница. — В России в то время был синодальный период, и патриаршество было
упразднено. Но вы правы, то положение, которое занимал Иннокентий, по сути
было патриаршим.
Нос самолета вновь повело в сторону, но я вовремя спохватился. Таких тонкос-
тей церковной жизни в летном училище не преподавали, там учили одному: четко
держать курс. «Ну ладно, историки должны это знать, но откуда Ватрушкин зна-
ет?» — подумал я. Нет, не прост был мой командир, совсем не прост!
— А вон и Верхоленск! — через несколько минут он вновь ткнул пальцем в
стекло кабины. — Посмотрите, какая красивая церковь.
Анна Евстратовна привстала и стала внимательно рассматривать поселок.
—Моя мама здесь родилась, — сообщила она. — А я здесь никогда не была.
— Так надо было сюда и попроситься, — сказал Ватрушкин.
— Но это другой район, я не знала.
— А вот скажи мне, дружок, — командир неожиданно повернулся ко мне. —
Если у тебя нет компаса, как можно, глядя на церковь, определить стороны света?