Упрощенная HTML-версия
КАПИТАН ЛЕТАЮЩЕГО САРАЯ
ê
547
Удивительно состояние молодости. Как волна, накатило плохое настроение и
тут же откатило. Через пару минут я уже с другим чувством посматривал на рубле-
ные столетние деревянные дома, на одиноко сидящих на лавочках людей. Сколько
событий прошло и сколько разных людей проезжало мимо этих высоких гор, обсту-
пивших Лену. Жигаловские дома спокойно смотрели на очередного залетевшего в
их края летуна.
Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах…
Тихо про себя я стал напевать песню на стихи Есенина.
На улице было пусто и ветрено. Но натянутая почти на самые уши летная фу-
ражка крепко сидела на голове, а на ногах были не кандалы, а уже посеревшие от
пыли тупоносые башмаки. И все же мне было приятно идти по улице в летной фор-
ме, ощущать на себе не какую-нибудь, а настоящую кожаную командирскую куртку.
Появись я в ней на Барабе, уж точно было бы разговоров. Но до командирской кур-
тки мне еще пылить и пылить. А здесь даже собаки с ленцой поглядывали на мою
видавшую виды брезентовую, из-под самолетных формуляров сумку, которую Ват-
рушкин сунул мне в последний момент, чтоб скрыть цель моего похода в магазин.
Много позже, вспоминая свои первые летные дни, я приду к одному простому
выводу: впечатления от второго полета никогда не сравнятся с первыми; все соль-
ется в один рейс, с такими же длинными, по нескольку дней, задержками в разных
аэропортах, а взлеты и посадки, которые происходили без спешки и по расписанию,
станут таким же обыденным делом, как, например, открывание и закрывание мно-
гочисленных дверей в нашей повседневной жизни.
В магазине, который располагался около судоверфи, была обычная очередь,
которая никуда не спешила. Я оглядел прилавки магазина, но ни водки, ни коньяка
не увидел. Был питьевой спирт, папиросы «Казбек», «Беломорканал», «Прибой».
Еще я увидел, что здесь можно купить белую нейлоновую рубашку. Они лежали
нетронутой стопкой, и меня это удивило: в городе их днем с огнем не найдешь, а
здесь лежат, бери — не хочу.
Позже Ватрушкин, используя ненормативную лексику, что с ним бывало край-
не редко, объяснит, что деревенские быстро расчухали: в жару рубашка липнет к
телу, и даже ее, как нам тогда казалось, несомненное достоинство — взял, постирал
в холодной воде, встряхнул и надел, у них вызывало смех — не рубашка, а липкая
резина.
— И я с ними согласен! — подытожил командир.
Еще раз подивившись увиденному, я пристроился в конец очереди.
«Не хватит, так останется», — с улыбкой вспомнил я, поглядывая на безыскус-
ные этикетки. И тут на меня из очереди знакомо глянули где-то уже виданные глаза.
Анна Каппель! Так и есть — она. Вот уж кого-кого, но ее я не ожидал увидеть здесь.
Она кивнула, мол, подходи и становись рядом.
Брать спирт на ее глазах было неудобно, но и деваться было некуда, и я, с пос-
тным выражением лица, сгрузил бутылки в брезент. Не объяснять же прилюдно,
что выполняю ответственное задание, что у меня сегодня первый полет, кроме того,
только что почти на ее глазах мы совершили сложную посадку, за которую коман-
диру и мне, как его помощнику, могли запросто вырезать талоны нарушения, а их в
пилотском удостоверении было всего два, после чего можно смело ехать в деревню
пасти скот. Нет, объяснять я ей ничего не стал, лишь задал дежурный вопрос: