Упрощенная HTML-версия
Алексей ЗВЕРЕВ
ê
98
ГАРУСНЫЙ ПЛАТОК
Лиде
Гнедко долго служил деду Ефиму Васильевичу. Кроме лесной работы — оре-
ховой, ягодной, дровяной — дед занимался знахарством, и Гнедко знал многие дво-
ры ближних сел. После, служа Миньке, конь подворачивал к чьему-нибудь двору, и
Минька ворчал:
— Вот беда. Деда и тут ночевал.
Иногда дед брал с собой Миньку, сажая его за седло на потничок, и так они
ездили и день и другой. Дед хрипел, сипел от грудной жабы, но курил и выпивал,
потому что выпивка была платой за лекарство и травы. Зимой Минька привез деда
под тулупом, уже неживого, и с тех пор Гнедко, и дом, и сестра Лидка, и бабка Оль-
га должны были блюстись новым мужиком в доме — Минькой. Так распорядилась
война, что Минька, как помнит себя, готовился стать хозяином. Отца убило в фин-
скую, до памяти его, и дед внушал: «Ты за него хозяином будешь». За полгода до
смерти дедовой умерла мать, и опять дед говорил: «Все идет к тому, что тебе в доме
хозяйничать». Вот она и пришла, пора.
Миньку прежде всего обеспокоил малый зародик сена — хватит ли его на
зиму, — и он установил порядок: сеном распоряжаться единолично. Ни бабке, ни
Лидке к сену и ногой не ступать, потому что при деде навыкли они подворовывать
сена для коровы. Теперь Минька половину времени проводил с Гнедком, и думы
разные не покидали его. Когда подходил к главной думе, Минька вздыхал, вздыхал
и Гнедко, отдувая круглое желтоватое брюхо и обдавая парнишку теплым дыхани-
ем. Казалось, конь знал все, о чем думал Минька: что дом, клочок пашни, бабка с
Лидкой и забываемая школа — все зависело теперь от них двоих, от их сытости и
здоровья. Когда пришел сосед просить коня, Минька сказал:
— Так не дам. Неси вязанку сена.
А с теткой Настей Минька пошумел. Та привыкла по-родственному коня брать
не спросясь. Так и теперь — вошла во двор, запрягла коня в сани и распахнула воро-
та. Не выдержал Минька самовольства и выскочил из избы голоушим.
— Ты куда коня запрягла?
— Куда же, как не за дровами? — ответила тетка.
— А пошто не спрашиваешь?
— У тебя ли, чо ли, спрашивать?
— А хоть у меня. Сена не косишь, а конем распоряжаешься.
Минька захлопнул ворота и взялся за повод. Тетка отталкивала парнишку,
даже по щеке зазвездила. Минька помучнел лицом, помутился глазами, не мог слова
сказать от волнения и от дрожания губ — страшен, должно быть, был Минька в эту
минуту, и тетка отступилась, хлопнув в ужасе руками.