Упрощенная HTML-версия
ê
АРТАМОШКА ЛУЗИН
221
Мать заждалась воеводу и пришла за ним. Вошла в избу и ахнула от неожи-
данности. В углу, уткнувшись носом, стоял «грозный» воевода, а посредине избы
ползал на коленях письменный голова и что-то искал.
Узнав о беде, воеводиха опечалилась:
— Все от бога. Пойдем, сынок, откушай.
И стала поправлять шнурки у штанов воеводы.
На пол что-то упало и покатилось. Печать нашлась.
Долго не мог оправиться Артамошка от розог. Лечила его старая повариха Лу-
керья примочками из разных трав, сухих отрубей и конского помета.
Ночью снились Артамошке тяжелые сны. Вчера он видел во сне, что вместе с
Данилкой подкрались они к воеводским горницам, подложили соломы и подожгли.
Вмиг жаркое пламя слизнуло и дом, и кладовые, и деревянные башни. От страха Ар-
тамошка проснулся. Сегодня ему приснился сон еще страшнее: стал он богатырем, к
чему прикоснется — все рушит. Раскатил по бревну воеводские двор, церковь, баш-
ни — никто остановить его не в силах. Писцу оторвал напрочь обе руки — не будет,
проклятый, щелкать по носу. Письменного голову разорвал пополам; одну половину
оставил у воеводского крыльца, а вторую через спину в реку бросил. Пришел к избе
казнителя Ивана Бородатого и спрашивает голосом зычным, громовым: «Ты розог
давал?» — «Я». Схватил Артамошка Ивана Бородатого за рыжую бороду, покрутил-
покрутил над головой, кинул вверх и надел на острие большой башни. Заорал Борода-
тый диким голосом. Тут Артамошка и проснулся. Проснулся — и впрямь кто-то орет.
Страшно стало ему, кликнул он старую Лукерью — она второй матерью ему стала.
—Молчи, — зашептала она. — Спи...
Заснул Артамошка — и снова сон: занимается заря, по красному небу плывут
огневые полосы, и свет их падает на землю. Видит Артамошка, что свет не от зари, а
от огромной скалы, на вершине которой пылает горн; отец кует острые пики, из-под
молота брызжут зеленые искры. Плывет над тайгой песня, слов ее не разобрать, но
берет она за сердце — отцовская это песня. С песней и вскочил Артамошка с ле-
жанки. Тишина. Он — к окну. На востоке розовело небо, вставало солнце. Рождался
светлый день...
* * *
С воеводского двора решили Артамошку выгнать, но письменный голова за-
ступился:
— Справный парнишка, а на побегушках — прямо огонь.
...И вновь замелькали по двору тонкие ноги, без устали бегает Артамошка. Вот
он несется с огромным жбаном квасу, бегает к письменному голове, от письменно-
го головы — к писцу, от писца — в приказную избу, и так до поздней ночи. Когда
нависнет темь и замигают на небе звезды, бросается он на дощатую лежанку и спит
до тех пор, пока утренний будильщик его не поднимет.
Разбудили Артамошку сегодня чуть свет. Бегал он и созывал в приказную избу
всех важных служилых людей. Управитель Перфильев получил государеву грамоту.
Медленно собирались важные лица и усаживались по чину.
В избе тесно и душно, а важные лица потеют, отдуваются, но дорогих долго-
полых шуб не снимают, чтоб честь и достоинство не уронить.
Правитель поднялся, за ним поднялись с лавок и остальные. Снял он шап-
ку — сбросили и все остальные. Правитель подал письменному голове трубочку —
государеву грамоту. Письменный голова откашлялся, отер ладонью губы и начал
читать. Титул прочитал тихо и нараспев, а потом передохнул и громко забарабанил,
выделяя каждое слово: