Упрощенная HTML-версия
Геннадий МАШКИН
ê
274
ходить купаться на старую баржу. Я знать не хочу, что Кимура прячется на Мутной.
Сегодня я пообещал научить Сумико плавать. Рука у меня уже в порядке. И нам
никто теперь не будет мешать. Их дела нас не касаются. И пусть они не лезут в наши
дела.
Однако даже во сне они не оставляли нас в покое. Мы шли с Сумико по со-
пкам. Я спрашивал, куда она ведет меня, потому что нельзя было доверять. Но она
лишь улыбалась в ответ, ее нижняя припухлая губа иронически выпячивалась.
И вдруг Сумико стала чайкой, взнеслась над головой, а навстречу мне из кус-
тов бузины выбежали Кимура и Рыбин. Они размахивали ножами и визжали, как
дикие кабаны.
Я подскочил в постели. Визг усиливался. Он стал воплем наяву. Вопль исходил
от рыбинского дома. Можно было даже разобрать:
— Пожар! Спасайте, о-ой, спасайте!..
Отец промчался вниз. Мама и бабушка засуетились в своей комнате.
Я зачем-то достал ракету из сумки и ринулся вслед за отцом.
Крышу рыбинского дома подпирал огонь.
Листья на деревьях побагровели. А дальше, за языками света, была жуткая
темень.
— Люди! — кричал Рыбин. — Не видете, что ли? Горю!..
Черные фигуры людей сбегались к Рыбину. Я летел туда же. Дом пылал, точно
его полили бензином.
Полыхнула крыша. Лицо обдало жаром. Я закрылся ладонями и чуть не сбил
Дину. Она стояла в ночной рубахе посреди дороги, прижимая к себе большую япон-
скую вазу. В глазах у нее можно было увидеть весь пожар. Губы ее дрожали, как от
холода.
—Мои бусы, мои бусы…— повторяла Дина.
Сзади загремел колокол. Я еле успел отскочить от колес пожарной машины.
На ней густо сидели пожарники и еще кто-то в тельняшке, усатый. Да это ж Семен!
Не дожидаясь, когда остановится машина, он спрыгнул на землю и кинулся к дому
Рыбина.
Пламя заплясало на бронзовых касках японцев-пожарников. Машина стала
возле пожарной колонки, пожарники стремительно раскатали шланг и привинтили
его к колонке. Плоский шланг надулся.
Мне в лицо ударил фонтанчик воды из дырки.
Здоровенный японец-пожарник боролся с озверевшим брандспойтом, как ук-
ротитель с удавом. Тяжелый жгут воды замолотил по пламени. Однако горящие бал-
ки только злее затрещали. Мне показалось, что японцы заливают огонь не водой…
И я попробовал фонтанчик на язык. Холодная вкусная вода.
Из самого пекла выскочил Рыбин. Его пуловер, накинутый прямо на голое
тело, дымился. Руки прижимали к груди какие-то тряпки. Пожарник направил
брандспойт на Рыбина. Но тот заорал и повернулся спиной, спасая от воды тряпки.
— Дом поливайте! — орал Рыбин. — Не свое, так не жалко?
Он подбежал к Дине и сунул ей тряпки на вазу.
— Стереги, а то растащат, — сказал он жене и кивнул головой в мою сторону.
Я оглянулся. Сзади стояли японцы из соседних домов. Рядом с ними остано-
вились наши: мама и бабушка. Блеснули стекла очков Ивао. Сумико глядела в мою
сторону. Увидев ее, я кинулся помогать Семену и отцу заливать крышу сарайчика
водой. Огненные ошметки летели по ветру на сарай. Семен окатывал его из ведра,
которое передавал ему отец, а отцу по цепочке — японцы.
— Вася, — хныкал Рыбин под руку отца, — я говорил — подожгет…Он и вас
подожгет, вот увидишь…