Упрощенная HTML-версия
ИРКУТ
ê
425
Мы спустились в метро и через несколько минут вышли на Китай-городе прямо
к церкви Всех Святых на Кулишках, построенной в честь победы русских войск на
Куликовом поле. По узкой и кривой улице, мимо модных магазинов и светящихся
даже днем реклам, мы поднимались в гору. Саяна показывала очередной старой клад-
ки дом или монастырь и рассказывала, по какому случаю он возведен, кто и когда
здесь жил. Поначалу с апломбом провинциала я еще пытался изобразить из себя про-
свещенного человека, но, столкнувшись с профессионалом и чтоб не казаться окон-
чательным невеждой, терпеливо глазел на дома и согласно качал головой — на мой
взгляд, это была самая правильная линия поведения — соглашаться или делать вид,
что и ты кое-что знаешь и разбираешься в истории и архитектуре. Рассказывая о Мос-
кве, она все время подчеркивала, что вот на этом углу она покупала мороженое, здесь
они встречали Новый год, а вон в том сквере работали на субботнике. Когда мы спус-
тились в очередной переход, я, опережая ее, сказал, что если сейчас узнаю, что этот
переход со своими друзьями вырыла она, то не удивлюсь, а удавлюсь от зависти.
— А вы, оказывается, ревнивый, — рассмеялась Саяна.
— Почему? — сделав удивленное лицо, ответил я. — Облицовочный мрамор
для этого перехода с байкальских гор возил я. Это общеизвестный факт. Я же не могу
все время слушать о том времени, в котором ощущается мое полное отсутствие.
— Принимается, — Саяна даже захлопала ладошками. — Этого я не учла.
После исторички мы побывали в Ивановском монастыре, затем в церкви Вла-
димира, что в Старых садах. Сопровождаемые ворчанием грома, мы заходили в ка-
кие-то дворы, потом вышли к Старой площади и решили зайти в кафе китайского
летчика. Меня заинтересовало само название, но ничего летного, кроме пропеллера
и шлемофона, я там не обнаружил. За столом я в деталях и лицах начал расска-
зывать о своих прошлых полетах, о непредвиденных посадках, она терпеливыми
глазами смотрела на меня, изредка вставляя слово, слушала.
— Первый раз я полетел над Байкалом в ясный солнечный день. И увидел, что
наш самолет как бы завис между двух огромных бездонных, уходящих куда-то в кос-
мос, голубых чаш, — увлеченно, как когда-то ребятам на уроке, повествовал я о своих
полетах. — Такого чувства вселенской чистоты и покоя я не встречал нигде и никогда.
— Би шаамда дуртэб, — эти слова я произнес, когда мы выходили из кафе.
По-бурятски это было объяснением в любви. По ее почти незаметной улыбке я до-
гадался, она поняла.
— Откуда вы знаете бурятский? — спросила она, и я уже хотел было при-
знаться, что жил среди бурят и знаю Саяну давно, с самого рождения, но почему-то
остановил себя.
«Будет время, расскажу все, как было», — решил я, пропуская ее вперед. И не-
ожиданно заметил, что сзади на сарафане у нее длинный разрез и оголенная спина,
которую она все время старательно прикрывала платком. «И у бронежилета есть
свои секреты», — подумал я. По дороге в метро Саяна сказала, что она сейчас вмес-
те с детьми живет за городом на своей даче в Прудово, и она готова дать необходи-
мую консультацию по мобильному телефону.
— Вы нравитесь Кате, и она просила помочь, — точно подводя некий итог
встрече, добавила она.
Я промолчал. Всем известно, по мобильному много не наговоришь. Да и ка-
кую консультацию могла она дать? В этот момент мысли мои были заняты другим,
я вдруг поймал себя на том, что мне не хочется расставаться с ней.
Проводив Саяну до вагона, я неожиданно сделал неуклюжую и стыдную для
себя попытку поцеловать ее в щеку, но она, отстранившись, с каким-то холодным
любопытством глянула на меня. Двери захлопнулись, и темная подземная труба,
точно огромный удав, выдохнув с затухающим металлическим свистом, заглотала в
свое нутро освещенные вагоны.