Упрощенная HTML-версия
ИРКУТ
ê
435
и у людей существуют свои годовые циклы, по которым можно распознать, удался
год или, наоборот, был никудышным. Я заскочил на пень и, застыв на секунду, изоб-
разил из себя монументальную скульптуру.
— Браво, браво! — аплодировала моему ребячеству Саяна.
Поймав себя на том, что мне — солидному человеку—делать это неприлично,
я, словно желая оправдаться, начал декламировать:
Мне кажется, я памятником стал,
Мне, Хубилаю, двигаться мешает пьедестал.
—Хубилая здесь не было. А вот Батый был, — заметила Саяна.—Ну какой же
вы Хубилай! Да еще без коня.
— Нынче в ходу «мерседесы», — сказал я, разглядев, как во двор усадьбы за-
езжает черная иномарка, а следом за ней груженый кирпичом «КамАЗ».
— Когда здесь начался строительный бум, деревенские пытались протестовать,
выдирали вбитые в землю колышки, ломали заборы, — проводив взглядом машины,
сказала Саяна. — А потом, поняв, что делать это бесполезно, начали по ночам таскать
кирпич, цемент и прочие стройматериалы. Здесь дело до стрельбы доходило. Новые
русские свои дачи строят, как крепости, с видеокамерами, колючей проволокой и сто-
рожевыми собаками. Некоторые держат вооруженную охрану. А раньше здесь дома не
запирались. Люди, как в старину, жили нараспашку. Мы и то замки купили, хотя, если
начистоту, они от честных людей. Грабителей замки не остановят. К нам в мае, когда
мы были в Москве, кто-то залазил. Перевернули все, но, слава богу, ничего не взяли.
— Люди сами себя загоняют в тюрьму, в свои персональные благоустроен-
ные камеры, — усмехнувшись, сказал я. — Им незачем Царство небесное. Хочется
иметь здесь, все и сразу.
— Да нет же, ходят и они в церковь, — сказала Саяна.
— Видимо, хотят заключить выгодную сделку. Чтобы Господь отпустил им
все грехи.
— Господь любит всех и прощает грехи даже великим грешникам.
— На это они и уповают. Как говорится, не согрешив, не покаешься.
На обратном пути мы зашли к Саяниной тетке. Фаина Тихоновна усадила нас
на летней кухне, поставила на стол пироги, потом спросила, какое я молоко люблю
больше, парное или ледяное. Вспомнив, что в Сибири зимой на рынке деревенские
привозили замороженное в кастрюлях молоко с торчащими для захвата деревянны-
ми палочками, я представил белый кругляк, к которому, как к железяке с мороза,
прилипает язык, и попросил парного.
— Вот так же парного попросил Рокоссовский, когда в сорок первом здесь
наши держали оборону, — начала рассказывать Фаина Тихоновна. — Костя краси-
вый, в белом полушубке со шпалами на воротнике. Штаб у них в барском доме был.
Он сюда зашел и сел как раз на это место. Мама ему литровую банку налила. После
в нашем доме сибиряки-танкисты квартировали. Хорошие, веселые ребята. Среди
них было много бурят. Мы к ним петь песни приходили. Мне тогда, дай Бог памяти,
лет пятнадцать было.
— Какие песни, ведь немцы были под самой Москвой! — удивленно протяну-
ла Саяна.
—Мы, на них глядя, сразу поняли, немцев сюда не пустят, — все тем же нето-
ропливым говорком продолжала Фаина Тихоновна. —А как они пели! Один стрель-
нул глазами в мою сторону, видно, я ему приглянулась, и вдруг запел: