Упрощенная HTML-версия
Владимир ЗАЗУБРИН
ê
96
- I -
На дворе затопали стальные ноги грузовиков. По всему каменному дому
дрожь.
На третьем этаже на столе у Срубова звякнули медные крышечки чернильниц.
Срубов побледнел. Члены Коллегии и следователь торопливо закурили. Каждый за
дымную занавесочку. А глаза в пол.
В подпале отец Василий поднял над головой нагрудный крест.
— Братья и сестры, помолимся в последний час.
Темно-зеленая ряса, живот, расплывшийся книзу, череп лысый, круглый —
просвирка заплесневевшая. Стал в угол. С нар, шурша, сползали черные тени. К
полу припали со стоном.
В другом углу, синея, хрипел поручик Снежницкий. Короткой петлей из под-
тяжек его душил прапорщик Скачков. Офицер торопился — боялся, не заметили
бы. Повертывался к двери широкой спиной. Голову Снежницкого зажимал между
колен. И тянул. Для себя у него был приготовлен острый осколок от бутылки.
А автомобили стучали на дворе. И все в трехэтажном каменном доме знали,
что подали их для вывозки трупов.
Жирной, волосатой змеей выгнулась из широкого рукава рука с крестом. Под-
нимались от пола бледные лица. Мертвые, тухнущие глаза лезли из орбит, слези-
лись. Отчетливо видели крест немногие. Некоторые только узкую, серебряную
пластинку. Несколько человек — сверкающую звезду. Остальные — пустоту чер-
ную. У священника язык лип к небу, к губам. Губы лиловые, холодные.
— Во имя отца и сына...
На серых стенах серый пот. В углах белые ажурные кружева мерзлоты.
Листьями опавшими шелестели по полу слова молитв. Метались люди. Были
они в холодном поту, как и стены. Но дрожали. А стены неподвижны — в них несо-
крушимая твердость камня.
На коменданте красная фуражка, красные галифе, темно-синяя гимнастерка,
коричневая английская портупея через плечо, кривой маузер без кобуры, сверкаю-
щие сапоги. У него бритое румяное лицо куклы из окна парикмахерской. Вошел он
в кабинет совершенно бесшумно. В дверях вытянулся, застыл.
Срубов чуть приподнял голову.
— Готово?
Комендант ответил коротко, громко, почти крикнул:
— Готово.
И снова замер. Только глаза с колющими точками зрачков, с острым стеклян-
ным блеском были неспокойны.
У Срубова и у других, сидевших в кабинете, глаза такие же — и стеклянные, и
сверкающие, и остротревожные.
— Выводите первую пятерку. Я сейчас.
Не торопясь набил трубку. Прощаясь, жал руки и глядел в сторону.