Упрощенная HTML-версия
Иннокентий ЧЕРЕМНЫХ
ê
158
...Днем, как мы с Гошей Марченко ни метались туда-сюда, не нашли свою роту.
Опять пристали к пехоте, отыскали Ермакова, он привел нас в избу... По команде
«смирно» стоим перед низкорослым, чернявым, по выправке похожим на деревенс-
кого мужика политруком роты Черночубом.
— Ничего страшного! — успокаивал он нас. — Вы идете на фронт, а не с
фронта в тыл, — оглядел избу, — располагайтесь, отдыхайте.
На душе полегчало. Над головой — крыша. У русской печки на соломе воль-
готно лежали два маленьких ягненка, и мы с Гошей потеснили их. Гриша Ермаков
устроился спать на лавке. Черночуб долго сидел за столом, словно прислушиваясь
к чему-то или ожидая чего-то. Мне показалось, что я его где-то видел, этого призе-
мистого, с черной головой человека. И вспомнил…
— Я вас знаю! Вы из Слюдянки! Машинист паровоза! Вы завсегда в столовой
не дохлебывали суп и не доедали кашу! И мы с братишкой Мишей подчищали ваши
тарелки.
— Те парнишки выросли, а я, видно, не изменился, так и похож на паровоз-
ника, — сказал Черночуб. Посмотрел на Ермакова, на меня: — Значит, вы опять
вместе голодаете? Ничего, все наладится, — и он уткнулся головой в стол, хотел
подремать. Чертовски хотелось есть, и я окликнул Ермакова:
— Гриша, ты не спишь? Вот сейчас бы нам ту гречневую кашу, что у красно-
армейцев в лагере ели…
— Я и теперь не постеснялся бы своих бойцов, подставил бы шапку под ту
кашу. Спи, не трави душу! Не дай бог, и завтра наши тылы не подойдут.
От пустоты в животе, от волнения, что мы потеряли свою роту, я никак не мог
заснуть... А тут еще хозяйка вздумала дрова колоть, носить их в избу, со скрипом и
стуком захлопывая дверь. Наконец дошло до нее, что мешает нам спать. Она при-
тихла на минутку где-то недалеко от нас, а потом, шаркая о пол ногами, вышла из
избы, не прикрыв путем дверь, и я спрятал от холода голову под шубу.
...Тылы полка так и не подошли. То ли их разбомбили, то ли они сбились с
маршрута. Пехота голодной пришла на передовую.
* * *
Ночь, нигде ни одного выстрела. Мы с Гошей Марченко, словно телохраните-
ли политрука Черночуба и Гриши Ермакова, не отставали от них.
Командир роты, красивый на загляденье лейтенант Руденко говорил команди-
рам взводов, светя на карту фонариком:
—Смотрите сюда. Вот речка, за ней — немцы. Нам приказано занять оборону
вдоль деревни, она в одну длинную улицу. Ориентиры — русские печи с уцелев-
шими трубами. Рассредотачивайтесь повзводно, тихо, без стука, крика. Тебе, Гри-
ша, — сказал Ермакову, — взять кого-нибудь из ребят, удалиться от роты метров на
пятьдесят и осторожно патрулировать вдоль фронта. Все будут заняты работой, не
услышат, как и немцы подойдут.
Ермаков взял себе в напарники толстяка Кувырзина, и они пошли. Мы с Гош-
кой Марченко потянулись за ними.
На востоке обелялось небо. Ходим по краешку нейтральной полосы. Тишина
кругом. Не похоже, что где-то недалеко противник. Наша пехота расползлась — ни-
кого не видно и ничего не слышно. Вдруг Ермаков резко махнул рукой, упал, бухну-
лись рядом с ним и мы.