Упрощенная HTML-версия
Иннокентий ЧЕРЕМНЫХ
ê
232
На востоке уже брезжит рассвет, а мы все еще не можем обнаружить против-
ника. То идем, то ползем. Перемокли от росы, в сапогах чавкает.
— Кхы, кхы! — донесся откуда-то кашель.
Лежим над балкой. Кашель раздается снова, но где — непонятно. Сползаем в
балку. B ней пустые ящики из-под мин. В ровиках никого.
— Кхы, кхы! — опять кашель.
Все четверо, пригнувшись, крутим головами. «Где же ты, чахотошный?» —
злясь, я направился к завалу ящиков, и вдруг передо мной вырос мальчишка. Одно
мгновение — и его рот под моей ладонью. Слегка прижимаю его хрупкое дрожащее
тело к земле, в упор смотрю в его тревожно бегающие глазенки:
— Не бойся! Свои! Немцы есть в балке? Не вздумай орать! Не то капут тебе!
Парнишка еще сильнее таращит на меня глаза. Трясущейся рукой взялся за
кисть моей руки, освобождая зажатый рот:
— Немае нимцив, воны в селе, тут тильки мы, — заикаясь, выдавил он.
— Кто «вы»?
— Хлопцы!
— Зови!
Мальчик тут же, сунув в рот пальцы, свистнул. Нас обступили босоногие пар-
нишки. Перебивая один другого, рассказали:
— Мы бродяги! Наших поубивали в Харькове. Год не можем перебраться к
русским.
— Вчера немцы детей хватали — и в погреб. Мы — тягу. Партизан воны все
шукают.
— Далеко село? Ведите быстро!
Ребята ринулись вперед.
— Куда?! — осадил их Зайцев.
Они присели. Чумазый пленник через подсолнухи привел нас к огородам:
— Бачьте, трохи вправо лохматая крыша, тамочки пидвал. Дити в ним. Нимцы
туда соломы впихали... Пидберемся до хаты, шо под червоной крышей, там бабка
Агапка живе, про нимцев дознаемось.
Уже совсем рассвело. B селе тишина. Окно хаты Агриппины занавешено тем-
ной тряпкой. Пленник наш, осторожно постукивая в окошко, окликнул:
— Бабусь, бабусь!
Прильнув ухом к стенке известковой хаты, слышу скрип половиц.
— Кто?! — раздался испуганный голос.
— Бабусь, это я, приблудный Колька! Впусти! — дернув меня за маскхалат,
он шмыгнул за угол. Я — за ним. Зайцев уже на крылечке, Ненашев — за срубом
колодца, Доброхотов стриганул за калитку. Едва приоткрылась дверь, как Зайцев
нырнул в хату, мы следом.
— Наши! — крикнула старушонка. — Немцы отходят! — Она подбежала к
окну, ткнула пальцем в стеклину: — Тикають… звери, тикають!
B переулке стоит полосатая «танкетка». Два немца отходят от нее к плетню.
Мы выскочили из хаты и тут же почувствовали запах гари.
— Запалилы! — провизжал мальчик. — Пидвал запалилы! — Ненашев и Доб-
рохотов бросились за ним, мы с Зайцевым по огороду в обход «танкетки». Застро-
чил немецкий автомат. Поднялся куриный переполох. Немцы расстреливали кур,
один собирал их — беру его на мушку.
—Подожди, следи за мной, — сказал Зайцев и скользнул за угол беленой хаты.
Он вынырнул в ограде, позади строчившего по мечущимся курам немца, взмахнул
автоматом. Я нажал на спусковой крючок. Хлопнул выстрел, немец с трепещущей