Упрощенная HTML-версия
Иннокентий ЧЕРЕМНЫХ
ê
234
— Звери! — шепчет Гена.
И тут где-то пискнуло. Вглядываюсь в красное от ожогов лицо Геннадия, при-
слушиваюсь. Гудит в ушах. Оторвав ногу от кровяного пола, оставляя за собой сле-
ды, иду к кухне. Открываю подполье, там темно.
— Хальт! — от собственного голоса вздрагиваю, чиркаю пальцем по ладо-
ни — спичку прошу, а у самого фонарик на поясе. Генка, издали протягивая руку,
бросает коробку. Догадываюсь, что в подполье немцев быть не может, но пистолет
наготове. Освещаю спичкой, опускаюсь. B подполье сыро, тянет гнилью. Выбира-
юсь наверх.
Геннадий, стоя на одной ноге, грозит пальцем:
—Ти-ишь... что-то опять пискнуло, — подходит к трупу старика, опрокидыва-
ет его. Под ним ребенок…
Идем вдоль широкой улицы. Ребенок, уткнувшись в плечо Гены, плачет. Гурь-
ба парнишек то позади нас, то забегает вперед, заглядывает в лицо мальчика. На
повороте в переулок встречаем женщину с взъерошенными волосами.
— Тетка, возьми мальчонку!
Она взглянула на окровавленного сиротку, всплеснула ладонями:
— Ой, куды ж я с ним! — и поспешила от нас.
На скамеечке плачут старухи. Подходим к ним:
— Возьмите! Сегодня к вам Советская власть придет, отдадите.
Низенькая старушка с крохотными глазками по-матерински приняла от Гены
ребенка...
В ограде, где мы уложили одного немца, другого, оглоушив, связали, толпи-
лись люди, кричали:
— Убить, убить!
— Повесить фашиста!
— Казнить паразита!
Старик в холщовой рубахе с трудом отталкивал наседающих на гитлеровца
женщин:
— Уйдите, не лезьте, вам говорят! Уйдите!
— А ну! — кричим, разводя толпу руками. — Пропустите!
И тут передо мной встала старушка со скорбными глазами. «Как мама», — по-
думалось мне.
— Сынок, отомсти за детей, — с трудом выговорила она. — Отомсти... Убей
гада.
—Нельзя, — объясняю. — За самочинство осудят, — с трудом проталкиваюсь
с немцем через густую толпу людей...
Вечером мы приближались к притихшим траншеям противника. Всего один
пулемет строчил, охватывая огнем обширную полосу. Меня слегка ранило в руку.
Стали обходить его справа, и вдруг — едва не в лоб нам — забила автоматическая
пушка, разрывные снаряды звучно рвались, на лету хватая травку. Не дай бог по-
пасть под ее огонь. Заденет рукав гимнастерки — руку пополам, штанину — ноги
не будет. А если волосы на голове, так прощай, Родина, — черепа лишишься.
— Вправо, — шепнул лейтенант Рубанов, — в обход с тыла, немцы отходят.
Поползли над скатом поросшей кустарником балки. Под руку попал телефон-
ный кабель.
— Не выпускай, действуйте с Максимовым и Зерниным, мы прямо к Белгоро-
ду, — сказал Рубанов. Телефонный провод привел нас к землянке. Дверь настежь,
чувствуется запах табачного дыма. Переглянулись. Зернин стволом автомата про-
бил стеклину, и мы с Максимовым влетели в блиндаж, осветив его фонариками.