Упрощенная HTML-версия
ê
Гавриил КУНГУРОВ
34
печалить, сокола храброго, вольного и безудержного? Думы-то у него совсем иные.
Глаза-то его вон какие огромные, смотрит он в белые дали, разгадать, познать ему
все хочется. Своими глазами видеть невиданное, своими ногами ходить по нехоже-
ным землям».
Степанида выпрямилась, лицо ее разрумянилось, толкнула она Ярофея локтем,
в глаза ему взглянула. А он словно проснулся, поднял голову, засмеялся и крикнул:
— Греби, казаки, наваливай! Ишь, разомлели!..
Зычный голос и всплески воды разбудили тишину, шарахнулись в прибрежных
зарослях испуганные козы, олени, косули и, оставив водопой, потерялись в тайге. В
камышах подняли возню утки, в заводи перекликались любовно лебеди.
Казаки дивились богатству Амура. Пашенные места, нехоженные луга и рощи
манили и разжигали казачьи сердца пуще государева горячего вина. Многие казаки,
спрыгнув с кораблей, шли берегом, хватали пригоршнями тяжелые черноземные
комья, наперебой хвалили: «Гибнет зазря божья благодать!», «Зажирела землица!»
Некоторые, схватив сук, взрыхляли им землю, пробовали на пахоту и, вздохнув,
нехотя шли на корабли.
Казак Зазманов вздыхал:
— Господи, земли-то, земли!.. Плачет она, сирота, без хозяина.
Казаки смеялись:
— Не ты ли, Зазнамов, хозяин тут? А?
А он не унимался:
— Земля богова, но ласковых рук землепашца ждет: потом ее смочить надо-
бно, силушку приложить, иначе зачахнет, вконец одичает. Рыщут тунгусы по лесам
да по трущобам, зверя гоняют, а земля-то, как вдовица забытая, стонет, скучает;
хлебец добрый способна родить. Так разумею я, казаки... Что молчите?
А казаки молчали неспроста: у всех на сердце земля-вдовица, забытая, забро-
шенная...
Корабли плыли вниз по Амуру. Сабуров, помня о злоключениях и ратных по-
терях Бояркина, плыл с опаской, неторопливо: боялся внезапного нападения даур-
цев. После трехдневного хода Сабуров остановил корабли у левого берега. Казачьи
доглядчики увидели на берегу остатки жилья, следы людей и конских копыт.
Амур в этом месте разлился широко и разбился на множество проток.
Меж проток возвышались острова, густо поросшие курчавой зеленью.
Зелень спадала до самой воды, а ветви плакучих ив купались в Амуре. Беспре-
рывно плескалась рыба; тут же хлопали крыльями крикливые утки, хватая с жад-
ностью жирных рыб.
Казаки высадились на берег, развели костры. Сабуров с нетерпением ждал дог-
лядчиков — удалых казаков, посланных вперед пешим ходом.
Поздно ночью доглядчики вернулись с добычей: они привели амурского эвен-
ка-охотника. Эвенк жаловался на тяжелые обиды и жестокости даурцев. Рассказал,
что на том месте, где сейчас горят казачьи костры, стоял кочевой даурский городок,
его захватил и сжег казак Черниговский. Второй городок, князя Албазы, тоже разбил
Черниговский и на месте городка крепость возвел. Албаза крепость ту многожды
осаждал. Казаков поубавил, крепость же взять не мог и теперь сидит в последнем
городе своего укрепленного царства.
Услышав такие речи, казаки радовались, Сабурова торопили:
— Плыть надо, атаман, в ту Албазинскую крепость, Черниговским возведен-
ную. Силу русскую на Амуре умножить!
На заре поплыли казаки вниз по Амуру. Плыли весь день. Крепость Чернигов-
ского встретила сабуровцев сумрачно. В полуразрушенном, обгоревшем укрепле-