Упрощенная HTML-версия
ê
Гавриил КУНГУРОВ
46
палы ржавые, пушки-маломерки чтоб наладить, — добавь ратных людей, запасов
свинцовых и пороховых».
Ратные люди Нерчинского острога днем и ночью крепили бревенчатый часто-
кол, рвы углубив, пускали в них воду из Нерчи-реки, по-за рвом клали коряжины,
били «чеснок» — острые колючки из железа, вели строгие дозоры.
Опечаленный воевода сидел у оконца, ожидая лазутчиков. Ускакали они в мон-
гольские степи до зари третьего дня, и ни один еще не вернулся.
К вечеру прискакал первый лазутчик —Васька Телешин, высокий тонконогий
казак в серой козлиной шапке набекрень.
Он покинул коня средь воеводского двора, взбежал на рубленое крыльцо и
зычным голосом всполошил воеводу: «Тунгуса изловил, батюшка-воевода! У реки
Аргуни мыкался, без драки отдался».
Тем временем казаки волокли на воеводский двор пленного эвенка. Эвенк на
малопонятном языке требовал толмача, через него сказал воеводе:
— От князя Гантимура с вестью... Князь со всеми юртами, женами, детьми,
скотом и животом бежит из китайской земли, просит русских взять его под свою
руку.
Эвенк вытащил из-за пазухи первейшего соболя и, упав на колени, положил
подарок к ногам воеводы.
Воевода недоумевал.
Вероломство и лукавство врагов беспредельны, боялся воевода подвоха, на
эвенка смотрел с опаской.
Обласкав, спросил лукаво:
— Какой нуждой гоним тот князь Гантимур?
Эвенк уклончиво отвечал:
— Голова моя мала, великих княжеских дел не объяснит. Князь сам расскажет
русскому князю обо всем.
Воевода попытался выведать у пришельца хоть что-либо о китайской силе:
— Как мог Гантимур убежать от китайского царя? Разве он не сыскал в Китае
гонцов скорых догнать князя?
Посланец стал словоохотливее.
— Богдыхановы мечи никого не милуют. Плачет китайская земля...
— С кем та война учинилась? — удивился воевода.
Посланец путался, многого и сам толком не знал.
Воевода хоть и слабо верил, что внутренняя борьба охватила неведомый Ки-
тай, однако был рад: «коль не врет тунгусишка, то ладно и нам ко времени». Воево-
да послал навстречу князю Гантимуру малую рать, приказал настрого не допускать
людей Гантимура до Нерчинска, а привести лишь самого князя.
Гантимура привели не как пленника, а как доброго витязя. Перед воеводой
предстал муж рослый, телом крепкий, в дорогой парке, подбитой лисицей, в мяг-
ких лосиновых сапогах с прошвой, в высокой китайской шапке, опушенной черным
соболем и повитой бисером-самоцветом. Поверх парки поясок китайского изделия
с серебряными бляшками на кожаной бахроме; по пояску искусно нанизаны зубы
рыси, волка, кабана, на плечах — хвосты белок. Гантимур широколиц и смугл, гла-
зом прям и смел, голосом тверд. Перед воеводой положил он повинные подарки:
бархатистые шкурки соболей, лисиц, золотую чашку китайской резьбы, серебро в
слитках.
Воеводе рассказал князь тайну своего поспешного бегства. Бранил резким сло-
вом маньчжуров, жаловался на тяжкие обиды, чинимые ему и его родичам людьми
богдыхана.