Упрощенная HTML-версия
Евгений СУВОРОВ
ê
510
Федор смотрел в сторону медленно идущей девочки — как будто в свое и Сов-
кино детство! Необъяснимое волнение, еще большее, чем при встрече с Совкой,
охватило его и он не знал, как с ним справиться, да и надо ли было справляться —
никогда не испытывал он такого чувства! Оно было необъятным, как мир, который
невозможно вместить в себя, и от этого сердце сжимает мгновенная радость или
мгновенная тоска, а скорее всего и то, и другое вместе! Радость — что довелось
испытать чувство, которое дается человеку в редкие минуты, а может быть, никогда,
и он благодарен судьбе, что она подарила ему такой миг! Тоска — что это чувство,
наверное, никогда больше не повторится, и он заранее жалел об этом. На глаза на-
вертывались радостные слезы, которых он не скрывал, и все виделось ему в тумане,
через который пробивались яркие солнечные лучи…
— Ты ей понравился… — затаенно взглянув на Федора, проговорила Сов-
ка. — Вчера за столом сидели, она возьми и скажи: «Дядя Федя в нашей деревне
самый храбрый и самый красивый… Выходи, мамка, за него замуж!» Я и про ужин
забыла, и ложку из рук выронила!.. Сидим, друг на дружку смотрим!.. Вот такие
наши дела, Феденька… Летит времечко, не остановишь…
— Ты ей… ответила? — не скрывая волнения, спросил Федор и вдруг поду-
мал, что судьба его теперь находится в руках Совкиной дочери.
— А он, говорю, не приглашает.
— Она сказала еще что-нибудь?
— Сказала. — Глаза у Совки сделались светлыми-пресветлыми, глубокими,
и он почувствовал, как тонет в них. Как будто поддразнивая его, она не сразу про-
должила:
— «Надо, — говорит, — чтобы пригласил. Ты, мамка, не жди, сама скажи…»
Вот я и принарядилась…
— Как зовут твою дочь?
— Лилей.
Совка видела: имя ему понравилось.
— Давай так сделаем: позовем твою дочь и пойдем к нам… Все хорошо бу-
дет, — постарался он заранее успокоить ее.
— Надо подождать, — сказала Совка.
Странно прозвучали ее слова — будто тринадцати лет не было, будто они не
расставались, будто не было Совкиной свадьбы, истории с уздой, и никуда он не
убегал, и стоят они друг перед другом не в пятьдесят пятом году, а в сороковом или
тридцать девятом!
Все три дня после приезда у Федора было ощущение, будто он тонет в род-
ной реке… Еще тогда, подростком, ему нравилось, как пронзительно вскрикива-
ют на реке девчонки. Он всегда подплывал ближе, если среди них была Совка. Он
знал — подплывать к девчонкам небезопасно: продолжая все так же вскрикивать,
они начнут смеяться, кинутся к бессовестному и, поднимая сильными ногами стол-
бы брызг, радугой вспыхивающих на солнце, окунут его с головой, так напоят теп-
лой речной водой, что надолго отобьют охоту подплывать и подсматривать. И вдруг
прекратятся их голоса, как будто зовущие о помощи…
Спрашивается, чего вот только что кричали? Заманивали? Зачем? Чтобы пос-
меяться? Или еще для чего-то?
Совка тоже вспомнила то время и пожалела, что оно уже не вернется. Они оба
поочередно вздохнули.
Была какая-то безысходность в их отношениях: вот только что казалось, все
идет к тому, что они поймут или уже поняли друг друга, и неизвестно откуда появ-
ляется между ними невидимая стена.
Не понимая, что происходит, он спросил: