Упрощенная HTML-версия
ê
Гавриил КУНГУРОВ
52
писцам, чтобы порадели они за обиженного и грамотки слезные писали бы стара-
тельно и толково. Называлась эта палата людским приходом. За людским приходом
находилась вторая, сводчатая палата с высокими резными окнами. Она делилась
на две половины. На одной сидели составители, переводчики и уставного письма
книгописцы. На другой иконописцы, золотописцы; они изображали лики святых,
вырисовывали красивейшие буквы в церковных книгах. Была еще малая палата пе-
реплетчиков, золотых и серебряных дел умельцев; они скрепляли исписанные лис-
ты в толстые книги, украшали их узорчатой оправой, застежками и пряжками.
В правом углу, возле створчатого окна, сидел главный уставного письма кни-
гописец подъячий Никифор Венюков. Величали этого славного искусника отче Ни-
кифор.
Подъячий Никифор — старец строгий, узколицый, морщинистый, с малень-
ким рыбьим ртом и скудной бородкой. Он озабоченно посмотрел в оконце, зевнул,
широко раскрыв рот, и отложил серый лист. Прищурив воспаленные веки, полюбо-
вался только что изукрашенной киноварью уставной буквой, огляделся и приказал
с усмешкой:
— Эй, Никола, ишь, припал! Бросай...
Николка Лопухов, помощник Никифора, выпрямился. Был это рослый, боль-
шеглазый отрок, заметно сутуловат, но в плечах широк, лицом светел и здоров. Он
наскоро прибрал письменный прилад, в смущении сказал:
—Отче Никифор, доспелся и в моих делах успех: вывожу заглавную и малую
доподлинно...
— Оказия... — перебил его Никифор.
— Пошто? — пугливо заморгал отрок.
— Аль ослепшим проживешь и окрест себя не глядишь? — Никифор строго
посмотрел на отрока.
Николка опустил глаза. Никифор поучал:
—Объявился в нашем посольском приказе нов человек, ума превеликого, грек
родом. Послан тот грек к нам, будет главным переводчиком. Строг! Ой, строг!.. Он
эдаких образумит! — и Никифор ткнул желтым пальцем отрока в грудь.
— Не ведаю...
— Эко не ведаешь!.. Прозывается тот грек мудрено — Николай Спафарий...
Сие уразумей, Николка, твердо, при величии не посрами, упаси бог!.. Тезкой тебе
приходится, то — ладная примета...
— Как можно!.. — озабоченно ответил отрок.
Никифор разговорился:
— Сказывали, мудрейшая голова у того Спафария, грамотам обучен в замор-
ских землях, силен во всех иноверных языках и в науках, особливо духовных. В
русских же словесах слаб и многие калечит немилосердно. Упаси бог, при беседе не
прысни, Николка, со смеху, коль главный переводчик оговорится аль замешкается.
Никифор усмехнулся, Николка же омрачился. «В наказание за ослушание объ-
явился тот главный переводчик, и строг и учен... Не иначе, буду я изгнан за мало-
уменье в деле писцовом», — огорченно думал отрок.
По посольскому приказу плыли слухи, паутиной обволакивали борзописцев,
скрипящих гусиными перьями; путались они в догадках, несли нелепицу.
— Чудно, отчего греку Русь приглянулась?..
— Не сладко ему в греках, вот он на сытые хлеба и подался.
— Русь, она — мать кормящая: пригревает и грека, и немчина, и арапа черных
кровей, — важно заключил длинноволосый старец и перекрестился.
К полудню в посольстве притихли.