Упрощенная HTML-версия
ê
АЛБАЗИНСКАЯ КРЕПОСТЬ
53
В камору переводчика пришел человек в черной длинной рясе. Сбросил он
бархатную шапку болгарского шитья, прикрыл створчатую дверь и безмолвно пог-
рузился в чтение. Это был Николай Спафарий.
Долго присматривались посольские людишки к главному переводчику: сле-
дили, подглядывали, подслушивали. Облик его еще больше распалял их любо-
пытство.
Было Спафарию лет сорок пять; ростом высок, в походке прям и горд; лицо
чистое с малым загаром, обрамленное темно-золотистой бородой; выпуклый лоб
изрыт глубокими, не по летам, морщинами; из-под густых бровей поблескивали
желтые глаза, жгучие и острые; боялись приказные люди этих глаз, как пчелиного
жала. Строгие тонкие губы и непомерно большой, словно нашитый, нос довершали
облик ученого грека. Говорил он звонко, с присвистом, на смешанном греко-болга-
ро-русском наречии, но степенно и вразумительно.
К трудам ученых был прилежен безмерно, и не отыскать ему равного. За кни-
гами и переводами сидел и денно и нощно; случалось, до утра просиживал при лам-
паде и засыпал, обронив голову на писание. В короткий срок овладел он и русской
речью.
В посольском приказе переводчик полюбился, но боялись писцы и служивые
посольские люди острого глаза Спафария. В посольстве о Спафарии говорили, что
разгадать его душу — труд мудреный. И коль душа человека, как в священном писа-
нии помечено, бездонна, то у этого грека трижды бездонна и бескрайна.
Скоро и в царских хоромах, золоченых палатах заговорили о Спафарии. Труды
его поощрялись всемерно, но мучили царских доглядчиков догадки, разноголосые
суждения об ученом греке.
Дошло это и до царя. Царь Алексей Михайлович самолично заинтересовался
главным переводчиком — человеком, всем языкам обученным и все страны познав-
шим. Царь позвал боярина Артамона Матвеева, ведавшего всеми делами посольств,
и наказал неторопливо и подробно рассказать о жизни Спафария.
— Принеси, боярин, ларчик с пометами важными. Доподлинно надо знать о
прежних делах и помыслах грека.
Боярин вышел и вернулся с ларчиком, где хранились тайные грамоты. Боярин
любил Спафария, знал все о жизни ученого грека и деловито стал сказывать царю:
— Родился грек в Молдавии, отец поощрял отрока в науках, ибо сам был в
них сведущ, и сына к тому же склонял старательно. Учил его в Царьграде, где пос-
тиг молодой отрок Николай в совершенстве древний и новый греческий, турецкий,
арабский и другие языки. Там же отрок тайно сдружился с лукавыми людьми и сам
стал отменно лукав и умен. Прослышав, что на его родине зачалась царская междо-
усобица, кинулся туда и воссевшему на престол хитростью господарю Стефану Х
пришелся ко двору. Понравился молодой грек за знание книжных мудростей, ора-
торство и уменье языкам. Стал не только ученым мужем, но и другом душевным, и
делил с ним тайны господарь.
Однажды, роясь в древних книгах, отыскал Николай тайную переписку госпо-
дарей с Византией, и открылись лукавые происки Стефана Х.
Переписку перевел, а недруги господаря предали ее огласке. Владычество его
покровителя, Стефана Х, пало.
Николай, по-прежнему пребывая при дворе, пережил еще одного господаря.
Самой блаженной высоты и почести достиг Николай при господаре Стефанице.
Царь поднял голову, перебил боярина:
— Праведно ли это?
— Сказанное, государь, в большой доле истина.