Упрощенная HTML-версия
ê
АЛБАЗИНСКАЯ КРЕПОСТЬ
55
Мудрость Спафария, его трудолюбие еще больше расположили к нему бояри-
на Матвеева, и стал он надежным ценителем и покровителем Спафария, о чем не
однажды говорил и царю.
На святой неделе, в третье лето жития Спафария в Москве, предстал он перед
государем.
Много на свете видел Спафарий дивных дворцов, но палаты дворца русско-
го царя ослепили его премудрым строением, великолепием росписи, пышностью
убранства. Спафарий поднимался по широкой лестнице, ноги его утопали в шел-
ковистом ковре. Стены, потолки, резные колонны, арки казались вылепленными
из золота и серебра, расписаны чудными красками. Палаты наполнял благовонный
запах ладана, сквозь сводчатые окна пробивался мягкий розовый свет. Царь принял
Спафария в малой палате. Он сидел на троне в тяжелом парчовом одеянии светло-
малинового цвета, расшитом золотыми и серебряными узорами.
На голове царя — высокая стрельчатая шапка, узукрашенная драгоценными
каменьями, низ ее опушен темным соболем, на верху — усыпанный алмазами крес-
тик. На плечи царя наброшена горностаевая мантия, длинные полы которой и рука-
ва ниспадали до самых носков красных сафьяновых сапог. Стоящее на бархатном
ковре тяжелое кресло блестело и переливалось. Спафарий рассмотрел: оно литое из
серебра, по серебру — золотые листья и цветы, грани обложены дорогой костью. В
правом углу палаты в изразцовом киоте стояла икона Спаса, отороченная парчовым
окладом; перед иконой теплилась лампада. У стены, поодаль от трона, на мрамор-
ном постаменте стояли часы затейливой заморской работы.
С замиранием сердца подошел Спафарий к трону и упал на колени. Царь при-
поднялся, повернулся к иконе, перекрестился. Спафарий и стоящие рядом с ним на
коленях придворные тоже стали креститься. Потом царь сел в кресло и приветливо
улыбнулся. Спафарий подошел к руке.
Лицо у царя открытое и ласковое, глаза большие, светлые, доверчивые. Боль-
шой белый лоб перерезала морщина; волосы, усы и окладистая борода темнорусые.
С виду царю лет пятьдесят, в движениях он медлителен, будто устал, говорит глухо,
едва слышно. Первых слов царя Спафарий не расслышал, стоял смущенный, оза-
даченный. Нависла тягостная тишина, только громко тикали часы. Спафарий поду-
мал: «Добрая ли примета: часы слышу, а царских речей нет?..»
Боярин Матвеев, стоявший рядом с царским креслом, обратился к Спафарию:
— Великий государь премного доволен книжными трудами твоими.
Спафарий низко поклонился. Царь спросил:
— Какие мудрости ныне постигаешь? Чем порадуешь нас?..
Глаза Спафария блеснули.
— Безмерно тружусь, великий государь, скоро окончу книгу «О четырех мо-
нархах».
— Труд похвалы достоин. Уповай на бога всемилостивого, и успехом увенча-
ется задуманное, — поощрил царь Спафария.
— Уповая, великий государь, молю заступника дать сил и здоровья...
Царь обласкал ученого трудолюбца. Он добавил ему жалованья до ста трид-
цати рублей в год да положил ему пятьсот четвертей ржи да по полтине в день кор-
мовых.
Из царской палаты приглашен был Спафарий в комедийную хоромину, откры-
тую трудами и заботами боярина Матвеева. На представление в этой комедийной
хоромине царь пригласил думных дворян, бояр и других приближенных своего дво-
ра. На возвышенных местах за решетчатыми дверцами сидела царица с царевнами.