Упрощенная HTML-версия
ê
АЛБАЗИНСКАЯ КРЕПОСТЬ
69
...С наших тел
Сдирают последний лоскут!
Из наших ртов
Вырывают последний кусок!
Терзают людей, отбирают добро
Шакалы и злые волки!..
Из-за угла выбежали солдаты богдыхановской стражи с копьями и ножами.
Толпа дрогнула, певец умолк. Размахивая мечом, начальник разгонял народ, злобно
кричал:
— Я заткну поганый рот этому каркающему ворону! Где он? Пусть пройдется
мой меч по его дохлой шее!..
Начальник бегал, вынюхивал, выискивал, за ним спешили солдаты. Толпа рас-
сеялась, а певец исчез, словно его никогда здесь и не было.
День гас. Пыль медленно садилась на деревья, на крыши. Смолкли птицы.
Шум улиц еще висел над городской стеной. Вот все стихло. Тень прикрыла землю
теплым пологом. Сияли бесчисленные глаза неба — звезды. Луна купалась в седом
озере, зажигала стволы бамбука, золотые крыши холмов.
Опустилась синяя ночь, влажная, душная. Аромат цветов и трав пьянил, кру-
жил голову.
Русский посол Николай Спафарий спать не ложился: нетерпеливо ждал утра,
ждал представления богдыхану. Посол сидел у черного лакированного столика.
Вздрагивало перо, прыгая по шершавому листу, узорчатая нить ложилась в строчки,
скупые и строгие. Посол бережно записывал, что узнал, подсмотрел, подслушал о
жизни, о делах неведомых доселе желтолицых обитателей призрачного Серединно-
го царства. Здесь все заперто наглухо крепкими замками скупого молчания. Здесь с
безумным старанием скрываются от чужих глаз даже самые безобидные мелочи.
Спафарий отложил перо. Отодвинул резное оконце. Хлынула теплая сырость,
ворвались запахи трав и цветов: острые, терпкие, непривычные. Запахи дурманили,
кружили голову.
Спафарий оконце захлопнул: «Дурно благовоние, душе непотребно...» Опус-
тился на сиденье, задумался, вспомнил обиды, нанесенные ему людьми богдыхана.
Обиды тяжкие: две недели тому назад посла позвали ко двору богдыхана. По-
сол собирался старательно: мылся, надевал новые одежды, мазал голову душистым
маслом. К богдыхану посла не пустили, заставили отбивать поклоны неведомо
кому. Из-за шелкового занавеса, через своего приближенного, богдыхан задал три
вопроса:
— Каково здоровье русского царя? Сколько ему лет? Давно ли царствует?
Получив ответы, богдыхан удалился, а Спафария отвели на посольский двор.
Опять потянулись тягостные дни ожидания.
Вежливые и льстивые богдыхановы сановники приносили послу тысячи изви-
нений, указывали такие важные причины, что посол, потерявший всякое терпение,
готов был поверить. Уходя, сановники низко клянялись и твердили: «Ханьшицзе,
Ханьшицзе...»
Спафарий решил: самая важная причина — неизвестный Ханьшицзе, бросил-
ся к столу, торопливо внес в дневник новое пойманное мудреное слово.
Наступил день представления богдыхану. За два часа до рассвета за Спафа-
рием приехал празднично разодетый китайский чиновник. Спафарий набросил на
спину соболью шубу, неловко влез в паланкин. Паланкин слегка покачивался на
плечах шагающих в ногу носильщиков.