Упрощенная HTML-версия
РАНЫ
ê
143
гоготания и насмешек. «Это что придумал наш молчун-то! Он в плен к немцам го-
товится, чтобы разом заговорить по-ихнему». Степин, глупый паренек, раз выкрал
словарь у него. Дознавшись, Трунов смазал его по «сопатке», смазал отчаянно и
прилежно и отсидел три дня на гауптвахте, а как вернулся, в тумбочке увидел сло-
варь. «Это тебе старшина отыскал его», — сказал дневальный.
6
— Отдохни, — сказал Трунов разогнувшемуся в щели Гневышеву.
— Поневоле отдых, — ответил солдат и выбросил на бруствер отломанное
лезвие лопаты, — теперь во всем расчете две остались, вовсе никудышные.
— Отвоевались, — сказал и Трунов. Он уже заметил, что далеко не последней
солдатской заботой была лопата, да не главной ли заботой она была для батарейцев.
Украсть лопату в другой части, выменять на хлеб или на табак считалось верхом
солдатской находчивости. Хорошо заточенная и отбеленная лопата — предмет гор-
дости и хвастовства. Как же, каким способом найти лопату, думал над этим и Тру-
нов. Можно было бы одну из двух взять у шофера Протасова, но как возьмешь ее у
заботливого и запасливого человека — молодец, что имеет лопату лишнюю. Ему и
по положению надо иметь две — нелегкое дело укрыть на огневой машину, зарыть,
как вон зарыл ее сейчас, вся моторная часть в земле. Плохо знает машину, не сбере-
гает ее усердно. Нет, у него лопату брать не резон.
— Лопаты, лопаты, — подумал вслух Трунов, и Гневышев отозвался сейчас же.
— В деревне надо пощупать. Тут вот на увальчике деревенька есть, — сказал
он. — Пойдем.
Рытвиной, подталкивая друг друга плечами, они вышли к деревне, к ее задам,
засеянным просом.
— Вы почему же сами-то? Послали бы кого, — спросил Гневышев.
— Не додумался, — тихо засмеялся Трунов.
— И за себя никого не оставили.
— Да, забыл сделать распоряжение, — спохватился Трунов.
— Ну ладно, ладно. Мы моментом, — успокаивающе проворковал Гневы-
шев. — А ты гляди, как полыхает. В распадке-то нам не видно было.
Им пришлось остановиться среди поля, чтобы обозреть полосу огней, которая
начиналась на северо-востоке, тянулась на юг и заканчивалась на западе, только ма-
лый участок горизонта, там, где они входили в прорыв, был темен. Огни не мерцали,
а жили, вытягивались зелеными, красными, оранжевыми полосами трассирующих
пуль, бороздили горизонт жирными линиями ракет, растущими то вверх, то вправо,
то влево, повисающими на одном месте и лопающимися, обрызгав небо искрами.
Вздымались желтые лезвия прожекторов, теряя отточенные концы в звездах, пада-
ли в одном направлении, чтобы подняться в другом.
— Красивая подковка, — сказал Трунов.
— Докрасна накалилась, — добавил Гневышев.
— Разгибать завтра будем.
— Да, — протянул солдат, — а не страшновато?
— Жутковато, Гневышев, это верно, — сознался Трунов. Они перебрели, как
речку, просяное поле, затем перелезли через прясло и постучались в первую хату.
— Кого вам? — спросил слабый старушечий голос за ставнем.
— Открой, хозяйка, — потребовал Трунов.
— Эва! Ночью-те? В такую пору-те?
— Тогда укажи, где лопаты.