Упрощенная HTML-версия
Геннадий МАШКИН
ê
228
друг на друга похожи. Я на деда похож и маму. Лицо у меня круглое, волосы прямые,
цвета сосновой коры. И только носы у нас с отцом оказались одинаковые — острые,
с горбиком.
— Ну, сынок, подойди ко мне, — сказал отец голосом, похожим на скрип но-
вых сапог. У военных, я замечал, такие голоса.
У меня засвербило в носу. Наконец-то «мерседес». Но где он?.. Может, стоит
на станции, на платформе?
У мамы горел блин на сковородке. Бабушка сидела рядом с отцом на табуретке
и выспрашивала его насчет погоды в Германии. На ее коленях ёрзал Юрик. Он до-
ставал рукой, похожей на росток картошки, медаль «За отвагу». Никто не догады-
вался спросить отца, что он привез с фронта.
— Папка, за что тебе дали такие красивые? —Юрик забренчал медалями. Он
картавил, и вместо «красивые» получалось «класивые».
— За отвагу, сынок, — ответил отец и погладил его по головке. Пальцы у отца
были темные, с глубокими бороздками в суставах.
Ну и подлиза мой братец! Уже называет этого фронтовика папой. У меня язык
не повернется… А мне надо было позарез его спросить о самом главном.
Выручил меня Юрик. Он пересел на отцовские колени и сказал, подлиза:
— Папка, а ты Герке привез этот самый… э-э-э… «мерседес»?
— Письмо, в котором он просил «мерседес», я не получил, — ответил отец, и
все засмеялись. —Но подарок есть. —Он наклонился к своему фанерному чемода-
ну и вынул оттуда большое яблоко с коричневой вмятиной на боку.
Яблоко славно пахло, но я отвернул голову. Вместо «мерседеса» — яблоко. Я
сжал губы, чтобы они не задрожали, потом все-таки взял яблоко.
— А ты говорил, что папка привезет тебе легковушку, — залопотал брат.
—Молчи, а то не получишь яблока, — ответил я ему тихо.
Я любил своего хилого брата. Мог часами возиться с ним, играть в его игры, и
доходило до того, что вместо «р» говорил «л», как он. СЮриком я как бы вновь ста-
новился маленьким, когда еще не знаешь ни о войне, ни о школе, ни о карточках на
хлеб…Юрик и узнавал-то обо всем этом от меня, хотя я ему старался рассказывать
только сказки. Но как-то само собой получалось, что он узнавал и все остальное.
Братец мой знал про нашу штаб-пещеру и наши планы.
Юрик посмотрел на меня умильными глазами. Свое яблоко он съел— семечки
валялись на столе. Но и моего хотелось попробовать.
Я взял на кухне нож и разрезал яблоко на четыре части. Одну — маме, дру-
гую — бабушке, третью —Юрику, четвертую — себе.
— Зачем тебе «мерседес»? — Отец выбросил окурок и достал новую сигарет-
ку из блестящего портсигара.
Но бабушка не дала ему больше курить заграничные. Она встала и принесла
из сеней мешочек с самосадом.
Мы сажали много табаку и сами резали его. На табак можно было выменять
что угодно. Мы берегли для отца мешочек табаку еще со старого урожая. И вот он
закурил наш табак.
— Нужен «мерседес», — ответил я, впиваясь зубами в белую сладкую мякоть
яблока.
— Они хотели с ребятами удрать…— выдал меня Юрик и прижался к отцов-
ской груди. Он знал, что я поколочу его за ябеду.
— Куда удрать? — Отец сдвинул к переносью брови, похожие на сапожные
щетки.
— С японцами сражаться, — ответил Юрик.