Упрощенная HTML-версия
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД
ê
229
Я не бил брата. Он у нас туберкулезник. Но тут я показал ему кулак. Я ему как
брату, под секретом, а он запросто выкладывает наш план.
— Чтоб я больше не слышала! — вмешалась мама в наш разговор, со скреже-
том разворачивая сковородку на плите. Ее лицо охватил малиновый пыл. — Нашли
тоже игру — в войну. Нет, чтоб в дом играть, в хозяйство…
— Да богу молиться за отца, — подбавила бабушка.
— Еще чего, — нахмурился отец. — И то гляжу — иконами обвешались. Кло-
пов, наверно, под ними…
— Господь милостив, Василь, — вздохнула бабушка и перекрестилась на ико-
ны в углу. — Дошли наши молитвы…
Отец поглядел на сумрачные иконы, и правая щека его сморщилась.
—Мне повезло, и все, — сказал он, вдыхая крепкий дым самосада. —Я видел
простреленные иконки. — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Вот тут…
— Все от бога, — пробормотала бабушка.
Плохо, что бабушка сваливает все на бога. Она даже против того, чтобы я
отомстил японцам за деда. Они-де не виноваты. Так бог хотел… И все же бабушку
я люблю больше даже, чем маму. Сколько раз ходили мы с бабушкой в лес за ореха-
ми, ягодами, щавелем, разными целебными травками и корешками! Она называла
в лесу травы, цветы, жуков, бабочек, птиц и деревья. А недавно бабушка вылечила
мне зубы. Отчего они заболели? Стали шататься и гнить. Боль такая, хоть по земле
катайся. И бабушка стала меня поить отваром из трав и кореньев, а потом заговари-
вать зубы.
Мы садились ночью перед окном и глядели на луну, которая напоминала очи-
щенную картофелину. Бабушкино лицо с бугристыми скулами окаменевало, седые
волосы отсвечивали, как фольга. Она напоминала колдунью. Меня мороз пощипы-
вал по лопаткам, когда бабушка начинала заговор: «На море окияне, на острове Бу-
яне, на песках сыпучих дуб стоит дремучий, в дубе том дупло, в дупле — темно.
Изыди, болезнь, из Геры отрока на остров Буян, в дуб дремучий, в дупло вонючее».
И я повторял за бабушкой заговор по семь раз. И к концу он выпевался во мне. Я ви-
дел явственно свою болезнь — паучка с крыльями, который летит от меня в столбе
лунного света.
И вот теперь зубы не мучают меня. Я могу спокойно удрать из дому, чтобы
отомстить за деда.
—Без тебя замучилась с детишками, — сказала мама и подула на обожженный
палец. — Накорми их, обуй, одень, в школу отправь… Герка плохо учится. Учителя
говорят: способный, да не тем занят. Войною бредит, оружьем, штабами. Раз сна-
ряд взорвали какой-то, чуть всех на клочья не разнесло!.. А Юрика чем только не
лечила! И медвежий жир давала, и мама заговаривала, и собачку ел, и к знаменитой
травнице водила… Врачи говорят: питанье улучшить надо и к морю повезти на го-
дик-другой. Да где ж его взять, море-то?..
У отца появилась на переносье треугольная складочка.
—Все будет. —Он прижал Юрика к своим медалям. —Море — тоже. —Под-
мигнул мне цыганским глазом: — А тебе никакого «мерседеса» не надо. Далеко ли
на нем укатишь?
— Перво-наперво корова…— Мама обернулась и взмахнула ножом: блин ча-
дил на сковороде. —Молоко свое будет — быстро Юрку на ноги поставим.
— А что бы ты сказала насчет переезда? — спросил отец.
— Куда это? — насторожилась мама.
—Южный Сахалин-то освобождается, — ответил отец.
— Корову заводить надо, — сказала мама и шлепнула черный блин в стоп-
ку. — В крайнем случае коз.