Упрощенная HTML-версия
НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
ê
329
стороны, и солнце у нас, у дураков, не оттуда всходило. Кругом мы были не те. Но
почему? Говорят, нас специально учили так, чтобы и высшее образование было не
выше дураков. Такая была государственная задача. Ладно, задача... Но почему?..
Если мы все были такие дураки, как мы за один кувырк стали такие умные? И сразу
взяли правильный курс — все делать с точностью до наоборот?
Второму мужику не хотелось спорить, он замолк, делая опять какие-то пере-
движения. Старуха вздохнула с жалостью и сказала:
—Почему ты у нас, Сеня, такой истязательный? Ну прямо сердце надрывается
на тебя глядеть.
«Умные, дураки... — полусонной и безжалостной мыслью прошлась женщина
по услышанному. —Нет теперь ни умных, ни дураков. Есть сильные и слабые, вол-
ки и овцы. Все ваше образование пошло псу под хвост. У нас и профессора в лакеях
служат или на цепи сидят».
У соседей началось шевеление, и женщина решила, что, должно быть, под-
ходит их водный транспорт. Она села и огляделась. Нет, все было в том же томи-
тельном ожидании, все так же толокся народ, не знающий, чем себя занять. Солнце
сразу стало горячей, едва она подняла голову. А зашевелились рядом — принесли
пиво и воду и устраивали посреди круга стол.
— Дать еще пряник? — спросила женщина у девочки. Та отказалась и опять
застыла, держа головку на поднятой шее, глядя без всякого чувства на дорогу, где,
гоняясь друг за другом, играли в пятнашки мальчик и девочка ее лет.
«Надо что-то делать», — опять забеспокоилась женщина и покосилась на сто-
ящего к ней вполоборота Сеню. С моста сорвался грохот трамвая, особенно тяже-
лый, оглушительный, над головой зашумела листва. Сеня взапятки сделал два шага
и стоял с задранной головой.
— Эй! — окликнула его негромко женщина и еще раз, посильнее, пока он не
оглянулся. И показала ему кивком головы, чтобы он подошел. Сеня подумал и подо-
шел, со стаканом воды в руке облокотясь на изгибающийся ствол тополя. Женщина
пригладила ладонями лицо, точно обирая с него усталость, вгляделась в Сеню, что-
то решая, и сказала:
— Угости пивом.
Ей было лет сорок, на круглом лице с большими, теперь припухшими глазами
и большими синими подглазьями замечались следы не только бессонной ночи, но
и приметы покатившейся жизни. Смотрело лицо угрюмо и растерянно. Женщина
еще старалась держать себя, на ней была свободная и длинная серая кофта поверх
тонкой полосатой рубашки и короткие, открывающие щиколотки, коричневые брю-
ки хорошей материи. На ногах кроссовки. Женщина старалась держаться, и все же
нельзя было не заметить, что каждый месяц жизни дается ей в год.
— Пивом я и себя не угощаю, — ответил Сеня, всматриваясь и не умея сдер-
жать любопытство. Не походила она на попрошайку, играла какую-то роль.
— Тогда водой угости. Жарко.
— Ангара рядом.
— Девочка любит сладенькую, — играя лицом, что, должно быть, когда-то
получалось у нее красиво, а сейчас — манерно, настаивала женщина.
Девочка, сидевшая спиной, обернулась, и Сеня ахнул. Он узнал ее. Он видел
ее только вчера.
Вчера они с Людмилой, с дочерью, пошли по базару посмотреть кой-какого
товару. Требовалось самое необходимое для подступающей осени — телогрейка для
Гали (старую, истрепанную недосмотрели в сенцах, в углу, и на ней кошка принесла
котят) и ему, Сене, кирзовые сапоги. Любил он еще, бывая в городе, поискать «то,
сам не зная что», как в присловье, в чем нет крайней нужды, а увидишь и загоришься,