Упрощенная HTML-версия
Альберт ГУРУЛЁВ
ê
396
от берега, как косая волна, бьющая в правую скулу лодки, сделалась круче, и нас
стало окатывать тяжелой холодной водой. Под тентом сразу стало тихо и уютно: ни
ветра, ни воды. Как-то там наш Коля-Николай.
Через полчаса хода ветер еще больше посвежел, и если на «Прогрессе» еще
можно было продолжать идти, то Николай, конечно, должен уже поспешить к бли-
жайшему берегу и переждать непогоду.
В назначенное место мы прибыли с опозданием чуть ли не на час: при такой
волне быстро не разбежишься. Еще задолго до подхода заметили на мысу дым кост-
ра. Вначале подумали, что это кто-то из рыбаков пережидает непогоду, но подошли
ближе, Валентин глянул в бинокль и уверенно сказал:
— Николай это.
—Шутишь?
— А чего шутить. Сам посмотри, — Валентин сунул мне в руки бинокль.
— Очевидное — невероятное.
В бинокль было хорошо видно: у костра на бревнышке сидит егерь Коля и
смотрит в нашу сторону. Над огнем на таганке висит котелок. Вот Коля встал, при-
хватил рукавом котелок и отставил в сторону.
Николай встретил нас у самой кромки воды, помог вытащить нос лодки на бе-
рег. Хоть и не промерзли мы, а сразу же потянулись к костру: есть в костре какая-то
удивительно притягательная сила.
— А я уже и чай вскипятил, — сказал Николай.
— В заказнике-то не удалось побывать? — спросил Валентин.
— Почему не был? Был.
— А волна?
— Плыть можно.
Мы попили чаю и поплыли дальше. Николай снова на большой скорости ушел
вперед. И было чуть тревожно и радостно смотреть, как, сбивая верхушки волн,
летит по серому от беспокойства морю стремительная лодка.
Перед вечером, когда мы снова вместе причалили к берегу для отдыха и разго-
вора и уже вслух стали подумывать о месте для ночлега, повстречали двух охотни-
ков. Что это охотники, не было и сомнения: из-за борта лодки высовывались ружей-
ные стволы, а в носу лодки сидела пегая собака с большими висячими ушами.
Водохранилище в этих местах уже сильно заузилось и напоминало, скорее,
широкую реку с крутыми поворотами. Правда, течение и здесь еще не ощущалось.
Вначале мы услышали два далеких выстрела, Николай насторожился и хотел было
уже плыть в ту сторону, но снова раздались выстрелы, и уже ближе к нам. Стало
ясно: кто-то на лодке плывет и на ходу по уткам стреляет, чего делать, по прави-
лам охоты, никак нельзя. А вот они и сами, охотнички-браконьеры. Хотя, это я уже
знаю, — никакого обвинения им за стрельбу с нагоном никак не предъявишь: мало
ли кто, дескать, там за поворотом стрелять может.
Николай оттолкнулся от берега, махнул охотникам, чтобы те остановились, но
они не очень-то поспешили заглушить мотор, и егерь резко пошел им наперерез.
Чтобы не оставлять товарища одного в таком деле, поплыли следом за егерем и мы.
Николая я не узнал: строгий, непреклонный и предельно вежливый. Охотники
послушно предъявили документы и ружья для осмотра. А потом сосредоточенно-
молчаливо смотрели, как егерь пишет акт: у охотников не оказалось путевок, а один
из них даже забыл дома охотничий билет.
Мужики явно нарушали правила охоты, но наряду с раздражением я почувс-
твовал к ним что-то вроде жалости: оказывается, очень неприятно встречаться вот
в такой ситуации с егерем. А потом, скорее всего, я невольно представил себя на их
месте: у меня дома есть незарегистрированное ружье, которое я нет-нет да и брал с